*108-й свиток*

[svitki-svitki]

...Если бы ты видел это, Саске... Если бы он упал к твоим ногам, что бы ты почувствовал? Был бы ты удивлен, или, наоборот, нашел подтверждение своим мыслям? Ты бы прошел мимо или добил своего лучшего друга?

Шаги Райкаге постепенно стихали, начинающаяся метель неторопливо поглощала смазанные тени, в которых пока еще можно было разглядеть силуэты главы страны камня и двух его спутников. Наруто сжал кулаки, с силой ударив по снегу. Боль, давно пустившая корни в самом сердце, разрасталась по грудной клетке, вспарывала легкие, сочилась густым ядом, мешающим дышать. Джинчуурики кусал снег, стараясь охладить пылающее от гнева лицо, по которому теплыми бороздками стекали злые слезы. Ломался тонкий лед, призрачная надежда спасти Саске, словно высшие силы были против последнего из рода Учиха и жаждали его неминуемой смерти.
- Наруто, достаточно – Какаши не был уверен, действительно ли Узумаки его услышит. Чертов Саске провел незримую черту, отбирая у Наруто возможность жить. Это была не жизнь – это был крест, ноша, под грузом которой юноша сейчас распластался на снегу, не имея сил собраться и привести мысли в порядок. Глупое соперничество, так поощряемое самим Хатаке вначале, приняло дурной оборот.
- Какаши-сенпай, мы сделали все что могли. Нужно уходить – Ямато оглядывался по сторонам, стараясь не терять бдительности, позволяя Какаши опуститься на колени возле ученика.
- Ты прав, - Хатаке сжал плечо Наруто, вынуждая его отклониться назад и поднять голову. Растрепанные светлые волосы потемнели от впитавшейся влаги, кое-где поблескивали снежинки, затерявшиеся в густых прядках. Он все еще утирал лицо от снега и слез, дрожащими губами хватая воздух. Таким Узумаки не видели никто и никогда. Ямато стало страшно. Ему на миг показалось, что улыбка никогда не вернется в эти полные отчаянья глаза.
- Наруто, - позвал он джинчуурики – нам надо возвращаться.
Лишенный осмысленности взгляд голубых глаз скользнул по еловым макушкам, серебрящимся от снега, и остановился на блеснувшем протекторе сенсея. Почему-то не хотелось смотреть в глаза своему учителю. Словно это станет немым подтверждением бесполезной попытки переговоров с Райкаге.
- Он уходит от меня, сенсей. Я не в силах его догнать. Это чувство выжигает меня изнутри - голос Наруто не громче дыхания, слова падают, горячие, словно кровь.
Хатаке через силу поборол желание оглянуться, словно опасался увидеть за спиной насмешливую ухмылку Саске.

***
После полуторачасовой прогулки на морозе, тепло постоялого двора казалось лучшей наградой для уставшей тройки шиноби, вернувшейся с пустыми руками.
Хатаке обернулся к Наруто, застывшему живой статуей у входа.
- Ты иди в купальню, я поговорю с хозяйкой, чтобы пустила горячую воду. Тебе нужно согреться.
Кивнув, тот, даже не разувшись, словно безвольная марионетка прошел в боковую дверь, оставляя за собой грязные следы.
Ямато устало привалился к стене, прикрыв глаза, и дернул за завязки плаща, позволяя тяжелой от впитавшейся влаги ткани соскользнуть к ногам. Последние сутки погони вымотали его сильнее, чем недельный переход болота страны Тумана, когда он еще служил в АНБУ. Тень усталости намертво въелась в темные глаза, делая их еще более устрашающими. Только Какаши выглядел на удивление спокойным и сосредоточенным, словно отрешенный от действительности. Правда маска на его лице скрывала слишком многое, чтобы быть в точности уверенным в настоящих чувствах, которые испытывает копирующий ниндзя.
Аппетитный запах жареного лука, мяса и свежей выпечки, приглушенный свет немногочисленных свечей, девушка, торопливо убирающая со столов посуду, оставленную после раннего ужина немногочисленными постояльцами, казались таким идеальным миром, где не было опасных миссий, сражений, боли и крови. Где не было Саске. Только вот чертов Учиха был глубоко внутри Наруто, и достать его оттуда, не навредив и не получив согласие самого Узумаки, было невозможно. Никто, ни единая живая душа не оказывал влияние на светловолосого юношу так, как это делал бессердечный ублюдок, лишая того возможности жить своей жизнью, а не метаться в поисках спасения неблагодарной твари.
Из подсобки вышла сама хозяйка, держа в руках объемистую корзину с овощами. Подслеповато сощурившись, она уставилась на вошедших, потом опустила взгляд на грязь на полу, и недовольно нахмурилась. Однако было необходимо сохранить вежливость, поскольку неизвестно, как эти ниндзя отреагируют на грубость.
- Господа шиноби желают чего-нибудь?
Ямато, открывший было рот, чтоб попросить что-то, был грубо перебит Какаши.
- Горячей воды в купальни, горячее молоко в наши комнаты и несколько сухих полотенец. Пока все.
Ямато не сдался и продолжил буравить полным укора взглядом руководителя команды.
- Еще саке. Для господина Тензо. – обреченно прикрыл глаза копирующий ниндзя, поддавшись немому требованию.
Удовлетворенно улыбнувшись, Ямато с кряхтением снял обувь и, подхватив с пола плащ, направился к лестнице, ведущей на второй этаж постоялого двора, оставляя на семпае заботу об остальных делах.
***
Хатаке легонько отодвинул дверь, неспешно вступая в комнату. Ямато, сидя на корточках, перестал рыться в рюкзаке, оглянувшись на вошедшего.
- У тебя есть средство от изгнания дьявола?
- Что? – опешил Тензо, и покачнулся, едва не сев на пятую точку.
- Дух Саске словно дьявол витает над моей командой. Вот я и подумал, что у тебя что-нибудь есть. – Какаши соизволил прищуриться в улыбке, показывая что шутит.
Ямато пробормотал что-то непечатное, вернувшись к раскопкам.
- Если серьезно, мне нужна какая-нибудь заживляющая мазь, нужно перевязать ссадины Наруто.
- Мы собирались в спешке, я многое не успел взять с собой. – Ямато почти по локоть запустил руку в сумку, пошурудил там, вытаскивая на свет небольшую шкатулку, обшитую темной, местами потрескавшейся кожей. По комнате поплыл приятный запах сандала и мяты – Только эфирные масла. Сойдет?
Какаши принял из рук Тензо шкатулку, приоткрыл ее, разглядывая тесно прижатые друг к другу пузырьки из темного стекла с восковыми пробками, втянул носом воздух и удовлетворенно кивнул:
- Сойдет.
Ямато снова склонился над рюкзаком, пряча лицо.
- И как же ты собираешься помочь Наруто?
Хатаке удивленно приподнял брови, наблюдая за ссутулившейся фигурой, с преувеличенным энтузиазмом перемешивающей вещи.
- Ты хочешь мне что-то предложить?
- Нет. Я просто спросил – Тензо на несколько мгновений замер, перестав имитировать занятость.
- Наруто может помочь только он сам. Я думал за время совместных миссий ты поймешь это.
- Но мне не безразлично то, что с ним происходит! – воскликнул Ямато, потеряв спокойствие.
Хатаке долгим взглядом смотрел в переполненные непонятными чувствами темно-карие глаза. Еще один человек, поддавшийся неуловимому воздействию Узумаки, перенимающий от него позитивное настроение так же легко, как и нестерпимую боль. Что же будет, когда юный джинчуурики вырастит и станет Хокаге? Сколько людей будут смотреть в яркие синие глаза, внимать каждому слову, слетевшему с губ, слепо идти, ведомые неугасающим пламенем чистой души? И тонуть в отчаянье, если что-либо омрачит светловолосого лидера. Колдовскую власть ты имеешь над людьми, Наруто. Ты даже сам не понимаешь, что делаешь с окружающими. Только Саске, не смотря на тонкие нити связи между вами, остается глух к твоим словам. Однако вода точит камень, и вполне возможно, однажды он сорвется, и утянет за собой такую лавину, от которой невозможно будет скрыться.
Джоунин прикрыл глаза, усилием воли возвращая себя в реальный мир. Из троих он единственный более-менее способен здраво рассуждать, поэтому необходимо следовать четкому плану: перевязать раны Наруто, поговорить с ним, потом пойти на кухню и заказать ужин. И не на шаг в сторону. И не позволять странной ноющей в груди боли взять верх.
- Прости, меня ждет Наруто. Поговорим позже.
Ямато вновь склонился над рюкзаком, в тщетной попытке вспомнить зачем он, собственно, его открыл. Шаги Какаши и легкий шелест закрываемой двери казались такими далекими, словно не из этого мира.
***
Купальня была в точности такой, как ее описывала хозяйка. Стены были выложены крупными плитами нежно голубого цвета, с геометрическим узором у пола, сложная мозаика, умело маскирующая сливные отверстия, вместо ошкуренных деревянных досок под ногами, небольшие продолговатые окошки под потолком, через которые еще проступали последние лучи склоняющегося к закату солнца, слегка освещая потолок. Масляные лампы, закрытые стеклянными колпаками, чтобы в них не проникала влага, равноудалено расположились по периметру небольшого помещения. У стены располагались лейки душа, в полу прорублены четыре купальни – около двух метров в длину, и метра в ширину и глубину.
Возле одной из них, опустив ноги в воду, и опершись руками о бортик, сидел Наруто. Низко опущенная голова с растрепанными прядками потемневших от влаги волос полностью скрывала лицо, мешая разглядеть отражающиеся на нем эмоции. Густой пар ласково обнимал его, пытаясь растопить ледяные нити, больно стянувшие сердце. Хатаке закрепил на талии полотенце, и направился к ссутулившейся фигурке, прихватив с собой небольшую стопку полотенец, смотанные полоски бинтов и шкатулку Тензо.
- Я думал, что ты уже искупался.
- Вода слишком горячая – глухо откликнулся юноша, продолжая медленно водить ногами.
Какаши присел рядом с ним, положив невдалеке свою ношу и оставив в руках только шкатулку.
- Что это? – скосил взгляд Узумаки.
- Ямато забыл целебную мазь в Деревне, есть только масла. Здесь есть все что нужно. Сделать целебный состав не составит проблем.
Крышка открылась с легким щелчком, и джоунин принялся доставать пузырьки, сковыривая пробки и изучая запах.
- Не знал, что вы знакомы с медицинскими техниками.
- В этом нет ничего сложного. Все в АНБУ знают лекарственные травы, а так же по аромату различают их эссенции.
Джинчуурики, полностью погруженный в свои мысли, грустно улыбнулся:
- Простите, сенсей. Мне нужно было отправляться одному. В деревне и так дел предостаточно, а вы нянчитесь со мной, самым неудачливым ниндзя Конохи.
Хатаке, втягивающий запах очередного пузырька удивленно посмотрел на своего ученика, не веря последним словам.
- Ты не прав, Наруто. Я еще не встречал никого, удачливее и упрямее чем ты. Тебе подвластны техники, о которых другие только могут мечтать. Ты спасаешь жизни сотен людей, до последнего сражаешься за свою правду и доказываешь всем, что в этом мире нет ничего невозможного. Я не знаю ни одного человека, который не был бы тебе благодарен за измененную жизнь.
- Я знаю, - глухо сказал Узумаки.
Хатаке вздрогнул, понимая, о ком идет речь.
- Саске. Его жизнь я так и не смог изменить.
Если бы джоунин знал сок трав, способных вытянуть черный яд, именуемый Учиха, то он немедленно влил необходимый отвар в рот Узумаки, не слушая протестующих воплей и не обращая внимания на сопротивление.
Однако содержимое отобранных флакончиков затягивали только телесные раны, душевные находились слишком глубоко.
- Думаю, теперь вода приемлемая – Хатаке, решив сменить тему, опрокинул пузырек с чередой над купальней. По комнате поплыл мягкий запах луговых трав. Наруто развязал узел на полотенце и соскользнул в приятно пахнущую воду. Блаженно застонав, он положил голову в специальное углубление в изголовье, позволяя нежным потокам, льющимся из боковых отверстий омыть ушибы и царапины после встречи с командой Облака.
- Как вы думаете, Саске удастся спастись?
- Если на него обрушится гнев всех стран шиноби… – протянул задумчиво джоунин – Сомневаюсь.
Узумаки плеснул на лицо, смывая пот и усталость.
- А я в него верю. Он сможет.
Хатаке усмехнулся, слегка оттянув край маски. Из-за духоты в купальне было тяжело дышать.
Наруто глубоко вдохнул и погрузился в воду полностью. Какаши, опрокинув несколько капель шалфея и чабреца, невольно задержал взгляд на обнаженной фигуре ученика. Дурманящий запах трав мягкими волнами растекался по купальне, завораживая и обостряя чувства. Сердце защемило при воспоминании о том, как этот непреклонный шиноби, унижая себя, падал на колени, вымаливая прощение для Саске. И даже сейчас, Хатаке мог бы поклясться, Учиха полноправно владеет мыслями юного джинчуурики.
Наруто прикрыл глаза, наслаждаясь теплом. Светлые прядки всколыхнулись, становясь жидким золотом освещенным огоньками свечей. Синяки и кровоподтеки, оставленные шиноби страны Облака, темными пятнами проступали на смуглой коже, особенно досталось лицу и правой руке. Сколько же еще мучений предстоит испытать этому юноше за последнего выродка из клана Учиха?
- Четвертый, что бы сделал ты на моем месте? Как бы ты смог оградить своего сына от этого источника зла? – тихий шепот, чтобы не дай бог не услышал Наруто.
Светлые ресницы затрепетали, распахнулись невозможно чистого цвета глаза, с нечеловеческой тоской заглянули сквозь кожу и плоть, в поисках отклика своим молитвам. «Верьте мне, я смогу. Я шагну в Его ад. Я верну Его душу. Я верну Его».
- Не надо, Наруто… Вернись сам… – джоунин сам не услышал, как прошептал эти слова. И не заметил, как скользнул в воду, подхватывая в объятья израненное тело. И не почувствовал тонкие пальцы, сдвигающие темную ткань маски. Лишь ощутил, как на секунду остановилось сердце, когда влажные горячие губы припали к нему, прося разделить глоток воздуха.
Вода всколыхнулась, немного плеснув на пол, и с журчанием исчезла в сливных отверстиях. Густой пар спрятал обнаженные тела от несуществующих глаз, позволяя вскрыть воспаленную рану, ноющую глубоко в душе, и дать вытечь скопившемуся яду и гною. Джинчуурики вжался в Какаши, смыкая объятья и оплетая ногами его бедра, исступленно целовал его, с силой зажмурив глаза, чувствуя, как чуть шершавые пальцы круговыми движениями ласкают спину и поясницу. И так было нужно. И это был единственный выход. Сейчас ему был так необходим человек, способный удержать его душу и разум, сердце и тело, дать ему хотя бы на одно мгновение почувствовать себя желанным. И Хатаке дал ему это.
Неизвестная древняя магия, воссозданная ими, позволяла одним взглядом, одним жестом понимать друг друга. Наруто раскрывался, словно сгорая в неведомом пламени, неукротимо, отдавая себя без остатка, выгибаясь, насаживаясь на чужие пальцы и желая, наконец, обрести целостность с единственно близким сейчас человеком.
Какаши, подрагивая от возбуждения, поднялся из купальни, утягивая Наруто за собой, и вновь потянулся к шкатулке Ямато, на ощупь вынимая флакон. Масло полилось на ладони, распространяя пряный запах мяты. Узумаки испуганно распахнул глаза, понимая, что сейчас должно произойти. И принимая это.
Саске был где-то далеко, в бесконечной снежной пустыне, согреваемой жаждой отмщения. И возможно, где-то глубоко в нем жила тоска и печаль по отвергнутому пути. Может быть, у него еще оставалось желание вернуться.
И сейчас джинчуурики было все равно. Глаза Какаши смотрели прямо в душу, изгоняя из нее густой черный яд.
Узумаки вскрикнул и с силой зажмурил глаза, борясь со слезами, когда, повинуясь рукам джоунина, опустился на твердую плоть. Боль была нестерпимой и, казалось, разрывала его. Успокаивающий шепот едва долетал сквозь непонятную матовую пелену, и казался таким далеким. Мягкие, расслабляющие поглаживания, нежные поцелуи в щеки, лоб, висок, постепенно притупляли боль, позволяя вдохнуть свободно. Видимо, Какаши осознал неудобство положения, поскольку спустя мгновение, Наруто почувствовал спиной гладкое и теплое покрытие мозаики. Разомкнув веки, он увидел встревоженное лицо учителя, нависшего над ним.
Кивнуть, показать, что все в порядке. Беспокойство излишне, боль должна быть. Шиноби рождаются в муках и в них же умирают. И тонкая грань удовольствия, словно лезвие по коже, обжигает и заставляет чувствовать, что ты еще жив. Однако движения плавные, джоунин не обращает внимания на протестующие взгляды, требующие отдастся захлестнувшей юношу страсти, медленно наращивает темп. Желание раскаленной патокой текло по венам, медленно застилая разум. Хриплое дыхание, шипение сквозь зубы и влажные хлопки кожи о кожу, вперемешку с короткими рваными вскриками вплетались в журчание продолжающей вливаться в купальню воды. Единство тела, разума и души достигло наивысшего пика, запредельного чувства, и разбилось в тысячу искр перед глазами, разрядом по телу, судорогой в мышцах.
Джинчуурики все еще вздрагивал, ошеломленный от неведомых ранее чувств, когда Какаши медленно отстранился, наконец осознав, что произошло. Словно наблюдая за собой со стороны, джоунин натянул маску, скрыв лицо. Едва он это сделал, Наруто тут же вскинул руку, мертвой хваткой вцепившись в запястье своего учителя, пытаясь снова притянуть его к себе.
- Пожалуйста… – шепнули подрагивающие губы. Синие глаза смотрели доверчиво, с примесью страха, словно Хатаке сейчас просто уйдет, оставив Узумаки одного.
- Что же ты делаешь со мной, Наруто?.. – словно со стороны услышал Какаши свой голос. Гибкое обнаженное тело, еще помнящее ласки и прикосновения, притягивало взгляд словно магнитом, лишая воли.
- У тебя в руках целый мир. Ты не представляешь, как это много. Перестань думать только о Саске, я вижу его тень в твоих глазах.
Несмотря на протест, джоунин отстранился, потянувшись к своему полотенцу и полотенцу Узумаки. Юноша поймал брошенную ему ткань, и, чуть морщась от тянущей боли, закрепил ее на бедрах, наблюдая из-под челки, как Какаши делает то же самое. Они молчали, отвернувшись друг от друга.
- Нужно обработать твои ссадины – наконец обронил Хатаке.
Наруто безропотно подошел, снова присев на бортик купальни, позволяя сенсею аккуратно обматывать плечо пропитанными маслом полосками ткани, с горечью понимая, что учитель прав. Забыть о Саске было бы самым логичным выходом. Перестать за ним гнаться, убеждая вернуться. Остаться в Деревне, свыкшись с новым составом команды номер семь. Может быть даже жениться. Так было бы проще. Так было бы легче.
Только вот долго врать самому себе он бы не смог.
И да, Какаши прав: тень Саске всегда будет в его глазах. Видит сенсей, увидят и другие. В конце концов, это заметит и он сам, в один из прекрасных дней взглянув в зеркало.
***
Мягкие пальцы тоски в очередной раз сомкнулись на сердце Наруто. Сил, чтобы подняться и лечь на футон, не хватило. От досок на полу едва заметно пахло смолой.
Последнее, что помнил Узумаки, было то, как он и сенсей вышли из купальни и поднялись в свои комнаты. Оба молчали, слова были некстати.
Жесткий пол вместо мягкой постели. Воспоминания, вместо сна.
Где же ты, Саске?
О чем ты думаешь?
Ты когда-нибудь вспоминаешь обо мне?
Ты уже победил своего брата, Итачи. Тебе стало легче?
Или ты стал страдать еще сильнее?
Саске… Почему же ты не возвращаешься в деревню?
Я… больше не понимаю тебя…

-Эй! Хочешь поговорить, Узумаки Наруто? – задумчивый голос, настолько чуждый и внезапный, подобно удару в спину. Джинчуурики вздрогнул, испуганно распахнув глаза, осознав, кто имеет честь посетить его ничем не примечательную персону.

The end.