Путь к себе
Пейринг: Гриммджо/Ичиго; Ренджи/Шухей
Саммари: Страшное время царит на земле – тёмное, кровавое, время беспощадной резни и разорения городов, время феодальной иерархии и жестокой власти правителей. Сверхсила и всемогущество – главное оружие в этой борьбе, которым мечтает обладать каждый.
Но даже в это суровое время в сердцах людей находит своё место любовь.
Примечания: фик написан на Bleach Big Bang 2013
Предупреждения: AU, ООС, смерть персонажа
Главы 1, 2Глава 1.
Суметь свыкнуться с потерей дорогого тебе человека очень непросто, а полностью похоронить в памяти его образ – невозможно. Но проходит время, дни сменяются месяцами, которые, в свою очередь, вырастают в года, и боль притупляется. Становится проще дышать, вспоминая родное лицо, сердце уже не заходится в надсадном биении при одной только мысли, что тот, кто был рядом, с самого детства, покинул этот мир навсегда.
За те три года, что прошли после смерти отца, Ичиго уже научился вспоминать о нём лишь с тёплой улыбкой и грустью, оставив период тяжких страданий и невыносимой боли позади. Надо было жить дальше.
Кроме Куросаки круглыми сиротами остались еще две его младшие сестры. Свою мать все трое почти не помнили, она умерла, когда они были ещё совсем маленькими. Лишь Ичиго иногда во сне являлся образ улыбающейся женщины с ярко рыжими, как у него самого, волосами, нежно прижимающей его к груди и ласково гладящей по голове тёплой ладонью. Просыпаясь утром, Ичиго всеми силами старался вспомнить, как же выглядела мама, чувствуя, что во сне видел именно её.
Теперь Ичиго оказался единственным кормильцем в семье. В свои восемнадцать он успел перенять от отца все тонкости кузнечного дела, оставалось лишь с годами оттачивать своё мастерство и дальше, чтобы когда-нибудь стать таким же великолепным мастером оружейником, каким был Куросаки Исшин. Ичиго, как и прежде трудился в доставшейся ему по наследству кузнице вместе с Исидой и Чадом. Несколько помощников разнорабочих так же не пожелали покидать его после смерти хозяина и продолжали работать как раньше, не нарушая установленного порядка цеха.
Помимо обожаемых младших сестрёнок в жизни Куросаки появился ещё один важный человек – его возлюбленная Орихиме. Самая милая, добрая и очаровательная девушка, которая стала для Ичиго первой любовью. Искренней, разжигающей пламя в душе, путающей мысли и заставляющей чувствовать себя способным свернуть горы и положить возле ног несравненной Химе все мыслимые и немыслимые богатства мира. Куросаки боготворил свою любимую, сердце учащённо билось только от одной мысли, что их чувства взаимны, в чём он не сомневался. Смущённая улыбка, прикрытые пушистыми ресницами, отведённые в сторону глаза и яркий румянец на щеках, когда он осторожно, словно боясь разрушить своим прикосновением хрупкую, изящную красоту, брал её за руку, не могли лгать. Ичиго искренне верил, что они созданы друг для друга. Ничто и никогда не сможет их разлучить. Вот только…
Только он был простым кузнецом, а его возлюбленная Орихиме племянницей градоначальника Каракуры - Айзена. Столь разительное различие в их положении не давало возможности влюблённым открыто быть вместе, и поэтому они уже почти год тайно встречались в тихом, скрытом от посторонних глаз местечке на берегу озера. Об их укромном уголке не знал больше никто, благодаря чему Ичиго и Орихиме удавалось пару раз в неделю в течение двух – трёх часов наслаждаться обществом друг друга.
Куросаки категорически не хотел мириться с таким положением вещей. Несмотря ни на что он даже был готов покинуть Каракуру вместе с Химе, сбежать, лишь бы иметь возможность быть рядом с любимой. Единственное, что его останавливало - Карин и Юзу. Как они будут жить без него? Справятся ли? В конечном итоге Ичиго пришёл к выводу, что уйти из города можно будет всем вместе. Его способности помогут им устроиться в каком-нибудь отдалённом городке или лучше неприметной деревеньке, где их не достанут ищейки Айзена.
Градоначальника стоило опасаться всерьёз. Несмотря на внешне приветливый, непринуждённый вид, и тихий, спокойный, даже завораживающий своей размеренностью голос, властитель Каракуры был страшным человеком. Айзен Соуске шёл к своим целям в прямом смысле слова по трупам. С лёгкостью казнил неугодных, сурово наказывал провинившихся, добивался полнейшего повиновения своих подданных, не гнушаясь самыми грязными и ужасающими методами. Очень влиятельный и могущественный человек, имеющий в своём распоряжении немаленькую армию, при помощи которой регулярно опустошал и завоёвывал близлежащие небольшие города и деревни, не способные противостоять его мощи.
К тому же, среди простых людей с момента начала его правления появились необычные слухи. Будто бы Айзен был непростым человеком, а обладающим сверх способностями и невиданной силой, равной которой в бою не было. Те из воинов, кто видел владыку на поле боя, беспрекословно следовали за ним и готовы были идти на смерть по его приказу в любое время. Многие также поговаривали, что Соуске обладал особым даром, заставляющим людей, помимо собственной воли попадая под его влияние, терять связь с реальностью, становясь послушными игрушками в умелых руках.
Поэтому Ичиго старательно продумывал каждую мелочь, каждый нюанс своего предстоящего побега. Ведь от его действий зависела судьба сестёр и даже Орихиме. Несмотря на безграничную любовь к своей племяннице, неизвестно как бы владыка отнёсся к её намерениям покинуть его и родную Каракуру вместе с простолюдином. То, что девушка в ответ на его порывистое предложение сбежать подальше от дяди, чтобы, наконец, стать счастливыми, лишь скромно улыбнулась и вновь отвела глаза, пряча пылающие щёки, Ичиго принял за согласие. Ещё бы! По-другому не может быть! Они ведь любят друг друга!
Куросаки толком не спал уже несколько ночей, тщательно прокручивая в голове подробности плана, чуть ли не посекундно расписывая каждый свой предстоящий шаг. Даже маленькая, незначительная оплошность могла стоить очень дорого.
Сестёр он в свои планы решил посвятить непосредственно перед уходом, так как, имея время на раздумья, девочки могли попытаться его остановить и переубедить, что привело бы к нежелательному и крайне опасному промедлению. А если Куросаки поставит их уже непосредственно перед фактом и появится на пороге дома вместе с Орихиме, отпираться не будет возможности. В том, что сёстры последуют за ним, Ичиго не сомневался. Теперь оставалось только обговорить подробности с любимой и осторожно, не привлекая внимания Юзу и Карин, собрать самые необходимые вещи, которые они возьмут с собой.
- Ты с ума сошёл! – обычно невозмутимый Исида, сняв очки, нервно теребил их подрагивающими пальцами, не сводя глаз с Ичиго. – Айзен тебя из-под земли достанет, можешь не сомневаться!
- Перестань, всё уже решено, – уверенно отозвался Куросаки, вдумчиво выбирая для своего предстоящего, непростого путешествия подходящее оружие.
- Ты хоть о сёстрах подумай! Здесь у них дом, своё подворье, у Карин, между прочим, уже потенциальный жених из столярного цеха появился, а ты…
- Жених? Да ей ведь только пятнадцать! Успеет ещё,– недовольно пробурчал Ичиго. – Вот обживёмся на новом месте, тогда и о женихах поговорим.
- К твоему сведению, в наше время в пятнадцать уже замуж выдают, – невозмутимо ответил Урью и продолжил наседать на друга, пытаясь отговорить его от рискового мероприятия. – Ты сейчас только о своих чувствах печёшься, да об Иное своей ненаглядной, наплевав на сестёр. Ох, пожалеешь ещё о своём выборе, даже если случится чудо и тебе удастся воплотить задуманное в жизнь! Только поздно будет!
- Ты это о чём, Исида? – Куросаки с подозрением уставился на взбеленившегося друга.
- Сам знаешь, о чём. Не пара она тебе, не твоего полёта птица, не по зубам, не по уровню и всё такое прочее. Только намаешься и родных из-за неё сгубишь!
- Я люблю её! – почти прокричал Ичиго, со злостью глядя на пытающегося перечить ему Урью. – И мы будем вместе, чего бы мне это не стоило!
- Идиот! Набитый идиот! Потом поймёшь, да только поздно будет что-то менять!
- Всё, давай закроем тему, – стараясь успокоиться, проговорил Куросаки. – Я всё прекрасно понимаю. И что сестёр в неизвестность тащить придётся, и что вас всех подвожу своим побегом, но ничего поделать не могу, я решил. Надеюсь, только кузница достанется приличному хозяину, может, даже тебе и ребятам удастся остаться здесь работать…
- Не думаю, что после всего нас оставят в покое. В некоторых моментах, Куросаки, ты действительно полный идиот. Но, не будем об этом, раз ты всё решил, и переубедить тебя не удастся, со своими проблемами мы сами как-нибудь справимся, – Исида старался изобразить как можно более невозмутимый вид. Надев очки, он отвернулся от Ичиго, чтобы снова не сорваться и не начать вдалбливать в его неразумную голову основы бытия чем-нибудь покрепче простых слов.
- Урью…. – Тихий голос отвлёк молодого человека от невесёлых размышлений. – Спасибо тебе за всё, мы ведь с тобой с детства вместе. Очень жаль, что всё так вышло и... Может быть, когда-нибудь снова встретимся и...
- Иди уже, идиот, – так же тихо отозвался Исида, накрыв своей рукой ладонь Куросаки, крепко сжимающую его плечо. – А то до рассвета не успеете выбраться.
Собрав всё необходимое, Ичиго вышел из кузницы и направился в сторону своего дома, не заметив стоящего в тени, почти у самой двери, человека. Собственно говоря, его судьба уже была предрешена. Несколько дней назад Айзен через своих верных помощников узнал о связи племянницы с безродным кузнецом и теперь за парнем неотрывно следили.
- Ну что ж, Куросаки Ичиго, сын Исшина, мой долг доложить о твоих намерениях господину, – человек с серебристыми волосами и сощуренными, словно от яркого солнца глазами, торопливо зашагал в противоположную сторону.
Ичиго пришёл домой и пока сестрёнки хлопотали на подворье, спрятал в своей комнате оружие, аккуратно сложив его вместе с собранными вещами.
Сегодня днём Орихиме не пришла в назначенное время на их место, и Куросаки здорово переживал, не случилось ли чего с девушкой. Прежде Иное всегда предупреждала его, если не могла прийти, присылая служанку с запиской. Поэтому Ичиго решил, не откладывая, как только стемнеет отправиться в поместье, где она жила.
Пробраться в сад незамеченным было несложно, он уже проделывал такое прежде. Ещё в самом начале их романа, когда Орихиме заболела и не выходила из дома, Куросаки пару раз тайком пробирался через сад к самым окнам спальни девушки и наблюдал за ней, так и не отважившись показаться на глаза.
Охранники поместья дежурят только у главных ворот, поэтому Ичиго вместе с Химе собирался покинуть его изученной им потаённой тропой. Медлить нельзя, сегодня ночью они должны уйти из Каракуры.
За час до полуночи Куросаки тихо проскользнул незамеченным мимо кухни, в которой всё ещё возились Карин и Юзу и направился к поместью возлюбленной. Уже у самой калитки он обернулся и внимательно, в последний раз окинул взглядом виднеющиеся в темноте очертания старого дома и небольшого двора, где прошло его детство. Когда они вернутся сюда с Орихиме, времени на прощальные взгляды не будет.
Здесь он жил, здесь он был счастлив, но теперь судьба уводила его прочь от родного дома, и Ичиго с готовностью принимал такой поворот событий, мечтая там, вдали, найти своё собственное место, где никто не посмеет помешать ему любить ту, которой он отдал своё сердце.
Как Куросаки и предполагал, проблем на пути к дому девушки не возникло. Осталось только тихо, не привлекая внимания, забраться на маленький балкончик, в метре от земли, и пробраться в её спальню.
Как только Ичиго перешагнул через перила и приблизился к приоткрытой балконной двери, плотно занавешаной тяжёлыми шторами, до его слуха донеслись странные звуки. Он прислушался, стараясь понять, что же происходит в комнате Химе.
Неразборчивое бормотание, стоны и вздохи становились всё громче. Ичиго совершенно точно слышал голос Орихиме и второй, незнакомого мужчины. Мужчины!
Сделав ещё шаг вперёд, Куросаки осторожно отодвинул штору, стараясь не привлекать своими действиями ненужного внимания. Представшая перед его глазами картина заставила замереть на месте, лишив сил пошевелиться. Ичиго сейчас даже при всём желании не смог бы справиться со своим, словно остолбеневшим телом, чтобы двинуть рукой или ногой. Он просто стоял как вкопанный и смотрел на освещённую тусклым светом ночника большую кровать, на которой его возлюбленная предавалась страстным утехам с другим мужчиной.
Орихиме…. Его милая, нежная, скромная Иное, которую он решился поцеловать только спустя четыре месяца их совместных встреч. Она была такая…. Такая чистая, невинная, хрупкая, что о чём-либо большем Ичиго даже не помышлял, довольствуясь быстрой разрядкой наедине с самим собой в собственной спальне. Конечно же, он мечтал! Мечтал обладать этим прекрасным, юным телом, когда-нибудь, как только они станут свободными от гнёта Айзена и создадут свой собственный маленький мир. Никогда и ни за что он не посягнул бы на невинность Орихиме до того, как назовёт её своей законной супругой. Невинность…. Это слово просто невероятной горечью сейчас отозвалось в сердце Куросаки, смотрящего сквозь застилающие глаза слёзы на свою любимую, которая со всей возможной страстью отдавалась другому.
Молодой мужчина с белоснежной кожей и чёрными как смоль волосами до плеч полулежал на кровати, прислонившись спиной к изголовью. В какое-то мгновение он повернул голову в сторону окна, будто почувствовав на себе пристальный взгляд, в свете ночника его глаза заблестели яркой зеленью.
Иное сидела у него на бёдрах, раскачиваясь и наклоняясь всё ближе к лицу, словно тянулась за поцелуем. Парень крепко держал её за талию, сильнее притягивая к себе, не позволяя отстраняться, приподнимая свои бёдра навстречу её ритмичным движениям.
Отблески мягкого света скользили по обнажённым телам, всё сильнее приникающим друг к другу, сливающимся в жарких объятиях. Едва уловимая поволока дыма свечей, догорающих на столике рядом с кроватью, окутывала невесомой сизой пеленой разгорячённых любовников, превращая их действо в таинственный чувственный ритуал.
Глухие стоны, всхлипы и вскрики от каждого движения, завораживающие, заставляющие просыпаться первобытные инстинкты, до боли резали слух, выворачивая наизнанку душу и сознание. Стоя сейчас каменным изваянием за шторой, в тёмной стороне комнаты, Куросаки оставался незамеченным для двоих, упоённых близостью людей. Ему казалось, что ещё мгновение этой невыносимой ужасающей реальности, и он умрёт! Или просто сойдёт с ума от невозможности принять столь разрушающую всё его естество действительность.
Ичиго не смог бы вспомнить, каким образом он покинул усадьбу, как на ощупь пробрался к выходу, с трудом находя заветную тропу, как оказался дома, в своей комнате. Он рухнул на кровать, не раздеваясь, с головой накрылся одеялом, стараясь спрятаться, отгородиться от взрывающих память образов. Но ничто сейчас не было в состоянии заглушить его безумную боль. Боль, раскалённым железом растекающуюся по всему телу, острыми когтями впивающуюся в истерзанную душу, что за какие-то мгновения превратилась в пепел.
Оглушительный стук, донесшийся из прихожей, лишь на секунду заставил его приоткрыть глаза. Уже через несколько мгновений послышались шаги и громкие голоса, тут же дверь в его комнату распахнулась.
В неё стремительно ворвались четыре вооружённых воина из личной охраны Айзена. Узнать их было нетрудно, по знакам на нагрудных доспехах. Они молча встали по сторонам его кровати и замерли в ожидании приказа.
Следом за ними в спальню медленно вошёл Ичимару Гин – правая рука градоначальника, можно сказать, его связующее звено с миром обывателей Каракуры. Человек, знающий всё и обо всём, непредсказуемый, хитрый, обманчиво дружелюбный. Он служил властителю с самого начала его правления и был единственным, кому он полностью доверял. Не зря говорили, что не понравиться Ичимару – значит быть посланным Айзеном на плаху.
Гин что-то говорил, не сводя с него вечно прищуренных глаз, но Ичиго, прибывавший словно в тумане, отрешённый от действительности не слышал его слов.
Только спустя какое-то время Куросаки начал понимать, почему эти люди вломились к нему в дом и почему сейчас его сёстры со слезами на глазах умоляют непреклонного вершителя судеб о помиловании.
Его грубо сдёрнули с постели и поволокли к выходу. Сопротивляться не было сил, да и что бы он мог сделать, против четверых вооружённых бойцов самого элитного армейского подразделения.
До утра Ичиго продержали в одной из подземных тюремных камер, расположенных под зданием суда, которое находилось у центральных ворот города. Подземные казематы были расположены у самого основания вершительного дома и путанными лабиринтами разбредались от него почти до середины Каракуры. Некоторые коридоры даже проходили под огораживающими город укреплениями и стенами, выводя к тайным лазам и убежищам, на случай непредвиденных ситуаций.
Сырость… Влага, казалось, пробирала до самых костей, норовя растворить в себе последние остатки ощущений живого тела. Тепло слишком быстро испарялось с каждым выдохом, оставляя организм беззащитным перед неминуемо настигающим холодом. Лёгкая летняя одежда Ичиго была не в состоянии противостоять столь суровому натиску властвующего в подземной обители климата.
Если поначалу он взволнованно мерил шагами маленькую камеру, силясь увидеть через решетку хоть кого-нибудь, то, буквально через пару часов забился в самый дальний угол своей импровизированной комнаты и затих. Свернувшись почти клубком на разбросанной по полу соломе, он старательно подгреб под себя остатки подстилки, пытаясь сохранить хоть какие-то крохи тепла.
Содрогающееся от холода тело и клацающие друг о друга зубы, не давали уснуть. Только под утро, вымотанный ожиданием и почти замерзающий, Ичиго провалился в короткий, неглубокий сон.
Лязг запора двери камеры прогрохотал словно взрыв, пробуждая несчастного парня, заставляя его в считанные секунды вспомнить, что и как с ним произошло, и что для него наступают действительно последние часы, или даже минуты в его жизни. Отшатнувшись как от удара, Куросаки вскочил на ноги, заспанными глазами глядя на двух, поджидающих его у входа, охранников. Как он успел заметить, это снова были люди из личной охраны Айзена. Тюремные служащие носили совершенно другую одежду.
Сколько же внимания ему, простолюдину, за последние сутки! Но при воспоминании о причине этого внимания, Ичиго передёрнуло. Его мечта привела его в тюрьму, более того, вряд ли это ограничится столь малым. Его мечта привела его к гибели…
Боль в связанных руках, когда его, не раздумывая, почти волокли за собой два бугая вверх по лестнице, была мизерной, по сравнению с той, что росла и ширилась в душе. В какой-то момент Ичиго даже показалось, что будет лучше, проще и безболезненнее, если его казнят и прекратят эти безутешные страдания.
Стоя на коленях в просторном, залитом светом зале, перед троном владыки, Куросаки даже не мог толком пошевелиться. Острые наконечники копий, врезающиеся в шею с двух сторон, не давали возможности даже повернуть голову, чтобы посмотреть в сторону доносящихся до него разговоров.
- Это он? – тягучий, мягкий баритон, словно обволакивал своей обманчивой теплотой. Соуске даже в минуты самого сильного раздражения и гнева не повышал голос, от чего его речь казалась ещё более зловещей.
- Да, это он, мой Господин, – Ичиго по голосу узнал доставившего его сюда Гина.
- Что ж…. Посмотрим.
К высокому, украшенному драгоценными камнями и затейливой резьбой, трону подошёл человек, чьё имя со страхом и трепетом застывало на губах его подданных. Айзен небрежно махнул рукой, приказывая стражникам отстраниться от пленника, и сел.
- Куросаки Ичиго, – не спрашивая, а констатируя данность, ровным, мягким голосом проговорил владыка. – Я присматривался к тебе после смерти твоего отца, ты мог стать достойной его заменой. Со временем попав ко мне в услужение и превратившись из простого кузнеца в моего личного оружейника. Но ты перешагнул черту, простой смертный. Позарился на то, что никогда не будет дано тебе по праву рождения. И теперь, учитывая произошедшие события, я вынужден тебя наказать.
Не просто наказать, а в назидание тебе подобным преподать урок... – градоначальник лишь на секунду замешкался, а потом продолжил. – Я приговариваю тебя, Куросаки Ичиго, к сорока пяти ударам хлыста. Сегодня в полдень, тебя высекут на главной площади, на виду у всего народа. И это ещё не всё, Ичиго. Как бы мне того ни не хотелось, - Айзен намеренно сделал тон более мягким и заговорил с сожалением и придыханием. – Но, утром следующего дня тебя казнят. Отрубят голову. По нашим меркам весьма гуманная казнь. Кстати, на моей снисходительности настояла Орихиме, я бы приговорил тебя к четвертованию.
И в без того раскалывающейся голове загудело, мысли безумным хороводом заметались, сводя тщетные попытки удержать разум в подобии ясности к нулю. Ичиго инстинктивно дёрнулся, даже, скорее, вздрогнул от свалившегося на него груза суровой реальности, ощутив за спиной напряжённое движение стражников.
Представлять себе кару за желание быть рядом с возлюбленной, а тем более смерть ради неё, это одно…. А вот оказаться один на один с уже вынесенным решением, лишающим его права на жизнь - совсем другое.
Ичиго с трудом сделал очередной вдох, затем почувствовал, как крепкие руки снова грубо подняли его с пола и потащили куда-то прочь, от этих благоухающих ароматами жизни, благополучия, силы и вседозволенности комнат. Куда-то вниз, снова в сырую, тёмную подземную камеру.
Счёт времени был потерян давно. По ощущениям Куросаки, полдень должен был наступить, но за ним всё ещё не приходили.
Странным было то, что мысли о распутной, не оправдавшей его надежд Иное, почему-то отошли на второй план. Сейчас, Ичиго думал только о своих сёстрах, которым предстояло совсем скоро остаться без него.
Прав был Исида. Не зря он так беспокоился и отговаривал его от связи с девушкой из высшего общества ещё с самого начала. Неспроста так настойчиво просил присмотреться и обдумать всё более тщательно. Только что теперь об этом говорить…. Остаётся лишь вспоминать в эти оставшиеся часы, отмеренные на вдохи и выдохи, всё самое хорошее, что было в его жизни, и скорбеть по упущенным возможностям. Нельзя было так безрассудно бросаться в омут сжигающей страсти, нужно было больше думать о своих родных, которые действительно любят по-настоящему.
Ичиго с силой зажмурился и застонал. Как он мог не замечать очевидного! Он ведь был не нужен Орихиме с самого начала! Просто… Просто для неё Куросаки был чем-то сродни источнику острых ощущений. Тайные встречи, свидания, разговоры о любви и…. Проклятом побеге на свободу, который, по существу, оказался необходимым только ему и стал его же посмертным достижением.
Снова лязгнул затвор двери, и Ичиго весь внутренне сжался. Наверное, никто не смог бы держать себя в руках, зная, что его сейчас отведут на смерть. Пусть не сразу, сначала помучают. Почему-то это не слишком пугало храброго юношу, гораздо страшнее было увидеть там, на площади, лица тех, перед кем он по-настоящему виноват. «Карин, Юзу… Сможете ли вы когда-нибудь меня простить?» - бормоча эти слова, Куросаки покинул свою сырую холодную камеру, грубо подталкиваемый сопровождающими его надзирателями.
Ослепительный солнечный свет. После полумрака подземелья он был особенно ярким, бьющим по глазам, заставляющим щуриться. Свежий ветерок растрепал волосы. Ичиго с жадностью вдохнул чистый воздух, после затхлого смрада камеры показавшийся ему почти сладким.
Вот в такие моменты и начинаешь понимать, насколько ценны для нас самые простые, доступные вещи, за которые даже не требуется платить и которые не нужно зарабатывать кровью и потом. Блага, доступные каждому, делающие жизнь по-настоящему прекрасной. И как же легко в одночасье всего этого лишиться.
По направлению к площади уже вовсю стекался народ. Два здоровых охранника почти волоком потащили осужденного к месту расправы.
Кое-как привыкнув к яркому свету, Ичиго старался рассмотреть в галдящей толпе людей кого-то из своих. До безумия не хотелось, чтобы на его казни присутствовали сёстры, на что, естественно, надежды не было никакой.
На самой площади его повели гораздо медленнее, чтобы дать возможность сполна насладиться последними минутами без боли и унижения, или же, наоборот, чтобы намеренно потянуть время, позволить прочувствовать всю силу безысходности и страха.
В очередной раз прищурившись от солнечных лучей, Куросаки споткнулся о первую ступеньку эшафота и буквально повис в крепко сжимающих его с обеих сторон руках.
- Что, уже идти не в состоянии? От страха ноги отнимаются? – мерзким хриплым голосом пробасил один из конвоиров и, подтолкнув рыжеволосого, буквально втащил его наверх.
На вершине эшафота уже стоял худой, пожилой мужчина в чёрной мантии. Как только Ичиго подтащили к "позорному" столбу, он начал зачитывать приговор.
Из-за гвалта и шума Куросаки не расслышал толком, что ему вменяли в вину и за что по официальной версии собирались казнить.
Как понял молодой кузнец, остальных, пришедших поглазеть на бесплатное представление, тоже не особо интересовало, за что и почему сегодня казнят человека. Среди этой разношёрстной, безликой толпы мало кто по-настоящему сопереживал приговорённому и ещё меньше, кто искренне горевал по этому поводу.
Несколько минут нехитрых манипуляций и Куросаки уже подвешен к «позорному» столбу за руки таким образом, что ноги едва достают до пола. В запястья с силой врезались верёвки, обдирая кожу, щербатое дерево столба оцарапало грудь и живот. Предварительно с него сняли одежду, оставив лишь нижнее бельё.
Толпа загалдела сильнее, кто-то выкрикивал ругательства в его адрес, кто-то искренне жалел, а некоторые, особо ушлые, уже устроили тотализатор, делая ставки на то, после какого удара плети рыжий потеряет сознание. В сторону столба даже прилетело несколько непонятных предметов и овощей, но после громогласного рыка стражника, бесчинства прекратились.
Ичиго старался не смотреть по сторонам, чтобы не наткнуться на кого-то из друзей или родных взглядом. Пусть так, пусть как можно дольше он не увидит никого из них.
Вдруг шум резко прекратился и на площади воцарилась почти идеальная тишина, изредка нарушаемая слабыми вздохами и всхлипами особо чувствительных из наблюдателей.
Послышался скрип ступеней и на эшафот не торопясь поднялся палач.
Как ни старался Куросаки держаться и не поддаваться страху, сердце его учащённо забилось в предчувствии скорой расправы, руки похолодели, а на лбу выступила испарина. Приближающиеся шаги заставляли внутренне вздрагивать, гулким эхом отдаваясь в напряжённом сознании.
Всего мгновение тишины, неясный шорох, и вот уже воздух со свистом рассекает взвившаяся плеть. Казалось, палач вложил в первый удар всю свою силу и злость.
Всего за несколько секунд до удара Ичиго смог разглядеть в толпе своих сестёр. Карин опустила голову, её плечи содрогались от рыданий. Она крепко прижимала к себе Юзу, которая захлёбываясь слезами что-то кричала, не сводя глаз с привязанного к столбу брата.
Почти у самого эшафота стоял Исида. Яростно сжимая кулаки, друг что-то шептал одними губами и смотрел как-то отрешённо, будто сквозь происходящее.
Спину обожгло, словно огнём или калёным железом. Ичиго дёрнулся, сильнее обдирая кожу об столб, в тщетной попытке отстраниться от орудия пыток. А ведь он считал себя далеко не слабаком. Работа в кузнице требовала много сил и хорошей физической подготовки, не говоря уже о терпении и выдержке.
Представлять себе боль, думать, что справишься и выдержишь – это одно. На деле всё оказалось совсем иначе…. На шестом ударе Куросаки не смог сдержать громкого стона, а на десятом с его губ слетел первый крик.
Кожа на спине, испещрённая глубокими ранами, превращалась в кровавое месиво, почти до костей раздираемая очередным ударом плети. Немыслимая боль отдавалась во всём теле, будто его за живо поглощало пламя огня.
Сколько ударов он смог выдержать, Куросаки не знал. В какой-то момент, после очередной порции раздирающей боли, он вдруг почувствовал резкое облегчение. Перед глазами всё поплыло, закружилось, и он провалился в спасительное забытье.
Очнулся Ичиго от вновь нахлынувшей боли и оттого, что кто-то пытался отвязать его от столба. С трудом открыв глаза, парень старался в темноте, рассмотреть копошащегося возле него человека. Видимо, в отключке он пробыл очень долго, раз уже стемнело настолько, что черты спасителя удавалось рассмотреть весьма смутно. Неосторожно двинувшись, Куросаки застонал от боли.
- Ичиго! Я уже хотел за водой бежать, думал, ты не очнёшься! – взволнованный голос Урью казался сказочным сном. Он жив, рядом друг и…. Никого больше. Фонари на площади не горят, приглушённый шум и голоса доносятся издалека, словно по близости совсем никого не осталось. Ещё Ичиго показалось, что он услышал отзвуки взрывов, раздающихся где-то на окраине Каракуры.
- Что произошло? – с трудом выдавил из себя Куросаки.
- На город напали, – уже более ровным, не столь срывающимся голосом ответил Исида, опустив в изнеможении затёкшие руки. Справиться с мастерски завязанными верёвками в темноте было непросто, даже при помощи маленького ножа. К тому же каждым неосторожным движением он боялся сделать Ичиго ещё больнее. – Часа два уже как бой идёт, и уж не знаю, к несчастью или к радости, войска Айзена терпят поражение. Ещё немного и в Каракуру ворвутся захватчики. Надо поторапливаться.
- Где Юзу и Карин? Что с ними? – встрепенулся Куросаки, стараясь двигать задеревеневшими руками, чтобы помочь другу быстрее его освободить.
- Их увели…. Я не знаю куда, – Урью замолчал и на какое-то время снова опустил руки. – Мы найдём их, Ичиго, обязательно найдём. Чад уже отправился к вашему дому, вот-вот должен вернуться, а там…. Будем думать, что делать с тобой и где искать девочек.
- Развязывай быстрее! Может…. Может, их заперли в темнице или…
- Не дёргайся, – ровный, уверенный голос Исиды заставил Ичиго замолчать. – В таком состоянии ты им точно не сможешь ничем помочь. Надо дождаться Чада, а потом мы определим тебя в какой-нибудь укромный уголок, и сами поищем Карин и Юзу.
Глава 2.
- Так, сейчас я тебя освобожу. Ох, ты ж! - Исида чертыхнулся, выронив в темноте нож, и теперь копошился у ног Куросаки в поисках орудия освобождения. - Всё, нашёл! Как нарочно, всё из рук валится в самый неподходящий момент!
- Успокойся, – хрипло прошептал Куросаки. – Не спеши.
- Нет, надо торопиться, вот-вот город заполонят захватчики, нет времени тут болтаться до рассвета, – отозвался Урью, с новой силой принимаясь терзать верёвки.
- Тогда иди. Иди к моему дому, найди Чада и девочек. А потом, если получится, вернётесь за мной. Я пока сам попробую...
- Ты идиот, Куросаки. Всегда им был, и, судя по всему, останешься им до самой смерти, – с лёгкой усмешкой отозвался Исида. – Никуда я без тебя не пойду, а Чад справится, ты ведь его знаешь.
Так же, как с Исидой, Ичиго дружил с Чадом с самого детства. Поэтому полностью доверял ему и теперь, после слов Урью, немного успокоился. Ясутора справится, он найдёт Карин и Юзу и тогда… Тогда они все вместе уберутся из этого города как можно дальше.
- Так, почти получилось! Половину уже перерезал, осталось совсем чуть-чуть. Потерпи ещё немного.
- Подожди. Ты слышишь? – Ичиго замер, внимательно вслушиваясь в становящийся всё сильнее шум.
- Да. Это же…
Звук приближался, становился громче, и уже совсем скоро стало понятно, что это топот множества копыт.
- Всадники. Много всадников, – Куросаки застонал, на этот раз не только от боли, но и от отчаяния.
- Не успели… – Урью повернулся в сторону главной дороги, выходящей на площадь. Именно по ней захватчики сейчас шествовали по городу.
Отражаясь от стен домов, в конце улицы забрезжил свет, становясь с каждой секундой всё ярче. Топот копыт звонким эхом заполонял окружающее пространство, становясь оглушительно громким.
- Исида, уходи. Беги отсюда, твою мать! – из последних сил хрипло выкрикнул Ичиго. – Убирайся!
- Я же сказал, что ты идиот, – ровным спокойным голосом отозвался Урью и встал ближе к «позорному» столбу.
В этот момент на главной дороге показались несколько всадников с факелами в руках. За ними ещё и ещё. И уже через несколько минут на площадь выехали не меньше трёх десятков конных воинов.
Лязг оружия и брони перемежался с множеством голосов и цокотом копыт. Площадь осветили огни факелов, рыцари в сверкающих от пламени доспехах выстроились вокруг эшафота.
- Очень интересно. Это так владыка Айзен карает преступников? – к месту казни приблизился один из всадников. Укрытый доспехом конь под ним тяжело фыркнул, ударяя копытом по каменной мостовой, дёрнулся, натянув удила, и опустил голову.
- Тише Рагон, тише, – рыцарь спешился и подошёл вплотную к эшафоту. Протянув руку с огнём ближе к неподвижному пленнику, окинул его хмурым взглядом. – Что же ты натворил, несчастный, раз тебя до полусмерти забили свои же? Украл? Убил? Или сотворил что-то ещё более мерзкое? - воин поднялся по лестнице и направился к «позорному» столбу.
Высокий, широкоплечий мужчина в тяжёлых доспехах, с развивающейся гербовой накидкой поверх брони оказался совсем рядом. Шлем воин держал в руках, и его длинные, переливающиеся красным в отблеске пламени, волосы спадали ниже плеч.
Куросаки чувствовал, как последние силы покидают его, теперь было всё равно, что сделают с ним дальше эти люди. Убьют или просто оставят и дальше болтаться на столбе в ожидании долгой и мучительной смерти – без разницы. Вот только Исида…. Он ведь так и не отошёл от него ни на шаг, остался рядом. Верный друг сознательно обрёк себя на гибель, отказавшись бросить его одного. Хотя... Сам бы он поступил точно так же.
Ичиго уже плохо соображал и всеми силами старался держаться, не потерять сознание.
Голова кружилась всё сильнее, держать глаза открытыми было невыносимо тяжело, веки словно налились свинцом и Куросаки на секунду блаженно позволил им закрыться.
Сквозь неясный шум голосов, топот, фырканье лошадей и звон металла, Ичиго слышал, как Урью что-то говорит подошедшему рыцарю. Сам он уже был не в состоянии отвечать на вопросы незнакомца, да и разобрать слова толком не мог, различая, словно в тумане, лишь непонятные обрывки фраз.
- Значит, против Айзена пошёл? Молодец! Подержи, – воин отдал свой шлем в руки стоящему рядом Урью и вынул из ножен меч. – Подробности позже расскажешь, мученик, мне жутко интересно, чем ты сумел насолить владыке. Хисаги, подхвати, – мужчина кивнул кому-то, стоящему за спиной Ичиго.
Оказывается, на эшафот поднялся ещё один человек, которого, увлечённый борьбой с собственным бессилием и рассматриванием подошедшего ранее красноволосого, Куросаки просто не заметил.
Взмах меча и одним отточенным движением рыцарь перерубил толстую верёвку, удерживающую приговорённого. Ичиго не смог удержаться на ногах и сразу же стал заваливаться назад, но, его осторожно подхватили, не давая упасть. Боль с новой силой обожгла спину, затёкшие за много часов руки словно вывернули и переломали. Куросаки зашёлся хриплым слабым криком, распахнув в безумной агонии мучений глаза, и отключился, проваливаясь в спасительное забытьё.
- Давай сюда, – ещё один всадник, спешившись, подошёл к эшафоту. – Тут рядом постоялый двор, я его через седло перекину и довезу.
- Осторожнее, Гриммджо. На нём живого места нет, – бережно передавая находящегося без сознания парня облачённому в белоснежную броню воину, проговорил Хисаги.
- Ничего, выживет! Раз столько времени на этом столбе протянул, значит, не слабый малый.
Ичиго с трудом приоткрыл глаза, щурясь от яркого дневного света. Очнулся он лежащим на животе на мягкой кровати. Не в камере, не на плахе, что само по себе невероятно радовало и даже в какой-то степени удивляло. Он чувствовал себя гораздо лучше, даже спина отдавала тянущей и приглушённой, а не резкой обжигающей болью. Пошевелив пальцами, Ичиго с удовольствием отметил, что руки в порядке и слушаются его, как и прежде, только иссиня-чёрные запястья, разодранные верёвками, саднили при каждом движении.
Пытаясь понять, где он находится, Куросаки осторожно приподнял голову и осмотрелся. Просто маленькая уютная комнатка, потрескивающие угли в согревающем теплом камине и дурманящий аромат еды, доносящийся откуда-то издалека. Собравшись с силами, Ичиго попытался подняться с постели.
В это мгновение дверь хлопнула и в комнату кто-то вошёл.
- Наконец-то! – с громким вздохом облегчения к кровати подскочил Исида. – Я уже переживать начал, ты в отключке больше суток провалялся! Как ты? – взволнованный друг аккуратно присел рядом.
- Кажется, нормально, – Ичиго слегка приподнялся и перевернулся на бок, сморщившись от болезненных ощущений.
- Тише ты, ненормальный! Давай помогу, – Урью принялся сгребать все имеющиеся подушки в изголовье кровати.
- Где мы? – укладываясь боком на сооружённом Исидой возвышении, спросил Куросаки. – Что это за место?
- Постоялый двор. Тот, что на главной площади, – отозвался Исида. - Капитаны оккупировавших Каракуру рыцарей и многие из их окружения обосновались здесь.
- Но как тут оказались мы? В одном месте с захватчиками и почему живы до сих пор? – Ичиго непонимающе уставился на столь спокойно разъясняющего ему ситуацию друга. – И где Чад? Он нашёл девочек?
- Успокойся, – Урью оборвал стремительный поток вопросов Куросаки. – Не так всё плохо на самом деле, может, даже лучше… Будет со временем, если война когда-нибудь закончится. А Чад тоже здесь, он сейчас отправился в кузницу, нужно осмотреть её и приготовить к работе.
- Ничего не понимаю… – Ичиго закрыл глаза, к горлу подкатила тошнота, желудок скрутило болезненным спазмом от голода. – Исида, можешь раздобыть что-нибудь съестное, а то я уже толком не помню, когда последний раз ел.
- Конечно, я сейчас, – Урью поспешил к выходу и у самой двери столкнулся с молодым мужчиной, который старался боком протиснуться в комнату, держа в руках большой поднос с разложенными на нём лекарствами.
- О! Наш друг уже пришёл в себя – это очень хорошо. Надо его накормить, – улыбаясь, проговорил незнакомец и поставил поднос на столик рядом с кроватью.
- Я как раз иду за едой, – отозвался Исида и исчез, осторожно прикрыв за собой дверь.
- Ну, как тут у нас дела? – черноволосый парень наклонился к Куросаки и потянулся к его ранам на спине, отчего Ичиго, всё ещё не пришедший толком в себя и ничего не понимающий в сложившейся ситуации, инстинктивно дёрнулся.
- Извини, я слишком резко и… Меня зовут Хисаги Шухей, я рыцарь ордена Свободных душ, – молодой мужчина тепло улыбнулся, отойдя от постели Куросаки на шаг, давая ему себя рассмотреть и успокоиться.
Три ровных шрама, расчерчивающие правую половину лица, не делали его уродливым и даже не отталкивали. В отношении этого человека можно было действительно с уверенностью сказать, что шрамы украшают мужчину. Странная татуировка на левой щеке невольно привлекала внимание, заставляя размышлять над тем, чем же могут оказаться эти цифры для её владельца. В довершение всего, коротко стриженые волосы этого парня, как и у самого Куросаки, непослушно торчали в разные стороны, создавая некий обманчиво легкомысленный образ.
Ничего угрожающего, напротив, этот молодой мужчина казался простым и приветливым, что заставило Ичиго немного расслабиться.
Куросаки видел, что Хисаги терпеливо ждёт его реакции и не делает попыток снова подойти, поэтому улыбнулся в ответ и заговорил:
- А меня Ичиго зовут…. Куросаки Ичиго.
- Ну, вот и познакомились! - Шухей явно обрадовался тому, что парнишка перестал смотреть волком и с готовностью пошёл на контакт. – Я тут тебя подлечил немного, но этого недостаточно. Так что давай, переворачивайся на живот, надо обработать спину. – Хисаги потянулся к подносу с разложенными на нём баночками и бутыльками.
- Хорошо, – Ичиго послушно выполнил указания своего неожиданного лекаря. Ведь ему действительно здорово помогли. Он даже не представлял, что после таких увечий, будет чувствовать себя более-менее сносно.
- Вот так. Потерпи немного, – ловкие руки заскользили по испещрённой рубцами спине, даря удивительно приятную прохладу, успокаивая и постепенно снимая боль.
Куросаки зажмурился от удовольствия - было легко и хорошо. Он чувствовал, как его тело восстанавливается, питаясь неведомой, живительной силой, которую дарили заботливые руки Шухея.
- Смотри не усни, тебе ещё поесть надо, обязательно! – прервал блаженную негу своего подопечного Хисаги.
Прикосновения исчезли, оставляя едва заметное ощущение лёгкого покалывания.
- А что ты сейчас делал? – Ичиго всё же решил поинтересоваться невиданной до селе методикой лечения.
- Хм… А это мой маленький секрет! – лучезарно улыбаясь, отозвался Шухей, и игриво подмигнул насупившемуся Куросаки. – Да ладно, сам толком объяснить не могу, этот дар врождённый. Не то чтобы я мог исцелять полностью, но первую помощь оказать в состоянии. Если, конечно, раны на поверхности тела, тяжёлые внутренние повреждения, к сожалению, мне не по силам. Но всё ещё, возможно, впереди! – Хисаги снова потянулся к столику и взял маленькую баночку с прозрачным содержимым. – Стану старше, наберусь опыта и, быть может, смогу оказывать раненым и больным более существенную помощь.
Ичиго в ответ снова улыбнулся. Этот человек заряжал своей энергией и хорошим настроением, просто находясь рядом.
- А теперь, надо твою спину смазать вот этой чудодейственной мазью! – Шухей откупорил емкость, и комната моментально наполнилась пряным, щекочущим ноздри ароматом. – Она поистине творит невозможное. Я тебе уже обработал ей спину один раз и твои ужасные рубцы и гематомы наполовину исчезли. Сейчас повторим, и завтра будешь как новенький! Ну… почти. Уж ходить наверняка сможешь!
Скрипнула дверь, и в комнату вошёл Исида, осторожно неся поднос с едой.
- Ну вот, сейчас поешь и можешь спать дальше, только вот этот отвар выпей обязательно. Можно перед едой, – Хисаги направился к выходу. – Я попозже загляну, выздоравливай!
Ичиго запоздало махнул рукой уже в сторону закрывшейся двери.
- Урью, ты мне так и не сказал, что с девочками? Где они? Что-нибудь известно? – спокойствие мигом превратилось в безумное волнение, стоило Куросаки только отвлечься от нового знакомого и вернуться к своим не радужным мыслям. Он попытался встать с кровати, ища глазами хоть какую-нибудь одежду.
- Погоди, не вскакивай! – одёрнул слишком рьяного друга Урью. – Рано тебе ещё вставать. Успеешь. Чад сам лично посадил Карин и Юзу на последний корабль, отбывший вчера ночью из Каракуры, во время захвата. Помнишь, я говорил тебе о женихе Карин, ты ещё отмахнулся от меня как от назойливой мухи? Так вот, отец парня давний друг капитана этого судна. Пусть с огромным трудом, но всё же удалось уговорить его взять с собой девочек.
- Как? Но, зачем?
- Ичиго! Ты висел на столбе приговорённый к смерти! Твои сёстры даже не знали, жив ты или нет. Айзен потерпел поражение, город заполонили захватчики! Что, по-твоему, им оставалось делать? Кто же знал, что Каракуру у нашего владыки-изверга отвоюет освободительная армия, а не подобное ему стадо головорезов, сметающее всё на своём пути, не оставляющее ни одной живой души! Ты вот мог себе представить, что нас не убьют? Что тебя снимут со столба, залатают раны и уложат в мягкую постельку? А?
- Это да, но…
- Поэтому, Чад принял единственное верное решение! Отправил девочек в безопасное место! По крайней мере, там не воюют, это точно. Корабль направился в Кшерт, там сам знаешь, ближайшие десять лет точно не было войны.
- Да, но как теперь мне их найти и как они устроятся там, одни и…
- Не знаю, подумаем, Ичиго, обязательно подумаем. К тому же, им поможет тот самый жених Карин, не сомневайся. А пока успокойся и ешь, давай. Нет! Выпей сначала вот это, что велел Хисаги.
Поудобнее устроившись в нагромождении из подушек, Куросаки жадно втянул носом аромат горячей пищи, предупредительно поставленной другом на столик перед кроватью. Спина почти не болела, поэтому он с нескрываемым удовольствием наслаждался предвкушением долгожданного обеда, не отвлекаясь больше ни на что. Когда первая ложка горячего жирного бульона приятно обожгла горло, согревая и растекаясь блаженным теплом по внутренностям, Ичиго показалось, что он никогда в жизни не ел ничего вкуснее.
- Как, оказывается, мало надо для счастья. Так ведь, Куросаки? – Урью спокойно наблюдал, как друг жадно уничтожает остатки супа. – А ты меня не слушал…
Ичиго замер с ложкой в руках. Сейчас он как никогда понимал, каким непроходимым глупцом был, и чем было не обернулась его безрассудная выходка. Да что «чуть было»! Неизвестно ещё, что станет с Карин и Юзу там, далеко, в неизвестном городе, пока он не отыщет их.
- Ладно, не будем больше об этом. Сделанного не вернёшь, – Исида поднялся и стал собирать посуду обратно на поднос. – Ты отдыхай, а что и как сделать, мы позже обсудим.
Сразу же после еды Ичиго почувствовал слабость во всём теле. Видимо, горячая пища и отвар, что дал ему Шухей, сделали своё дело - спать хотелось неимоверно.
Так, размышляя о прошедших событиях и пытаясь найти хоть какое-то решение, способное помочь ему отыскать сестёр, Куросаки не заметил, как провалился в глубокий сон.
Проспал он долго, как оказалось, до следующего утра. Дверь в его комнату была слегка приоткрыта и откуда-то из другой части дома доносились громкие голоса и смех.
Ичиго решил попытаться встать, что, к его удивлению, не составило для него абсолютно никакого труда. Спина почти не болела, голова не кружилась, и даже аппетит снова проснулся. Обрадованный хорошим самочувствием, он решил покинуть своё временное, но очень уютное обиталище, чтобы найти Исиду. Да и того молодого рыцаря, Хисаги, обязательно надо было поблагодарить за помощь. Если на то пошло, то не только его, в памяти отчётливо возник образ окутанного отблесками факелов, красноволосого воина, перерубившего верёвку. А больше Ичиго, как ни старался, ничего вспомнить не мог, до того момента, как очнулся уже здесь, под крышей постоялого двора.
Небольшой тазик и кувшин для умывания, как нельзя кстати, обнаружились в углу комнаты. На стуле возле кровати лежали аккуратно свёрнутая рубашка и брюки. Не раздумывая, Куросаки облачился в оставленные для него вещи и с удовольствием умылся свежей прохладной водой.
Комната, в которой он находился всё это время, располагалась на втором этаже. Пройдя по довольно длинному коридору, мимо дверей с порядковыми номерами, Куросаки остановился у широкой, ведущей вниз лестницы. Звуки голосов стали отчетливее, теперь к ним присоединился звон столовой утвари и скрип деревянных половиц.
Ичиго спустился по лестнице и оказался в большом зале, который служил столовой для постояльцев. Длинные массивные столы, в два ряда, занимали почти всё пространство. За одним из них сидели несколько человек, которые с его появлением замолчали и обернулись. В одном из них Куросаки с радостью узнал своего лекаря.
- Ичиго! – Шухей помахал рукой, подзывая его к столу. – Идём сюда, скорее, ты наверняка голоден!
Несмотря на ощущение неловкости перед незнакомыми людьми, к тому же являющимися захватчиками его родного города, Куросаки осторожно двинулся в сторону стола. Хисаги он уже знал и в какой-то степени даже доверял, на собственной шкуре ощутив всю силу добродетели этого молодого рыцаря. А вот с остальными ещё предстояло познакомиться.
Рядом с Шухеем сидел тот самый красноволосый воин, который произвёл столь сильное впечатление на измученного, ожидающего смерти Ичиго. Ведь именно он тогда подошёл первым, освободил его, хотя мог оставить болтаться на эшафоте до самого конца или попросту добить.
- Двигай сюда, герой, усаживайся! – красноволосый похлопал по скамейке.
Куросаки обошёл стол и сел на предложенное место. Словно из ниоткуда рядом возник высокий мужчина в очках и поставил перед ним порцию горячего обеда.
- Я Абараи Ренджи, капитан шестого отряда рыцарей ордена Свободных душ, – внимание Ичиго снова привлёк к себе его спаситель, представившийся столь официально.
Только сейчас Куросаки разглядел замысловатые линии татуировок, покрывающие лоб мужчины. Эти странные рисунки и переливающиеся в дневном свете кроваво-красным волосы, делали его образ агрессивным, схожим с чем-то нечеловеческим, даже демоническим. Поведение же, напротив, говорило совершенно об ином. Абараи улыбался, с бешеным аппетитом поглощал еду и почти беспрестанно разговаривал, смеялся и всячески подначивал собеседников. Странное несоответствие между званием, внешностью и манерой себя вести этого человека на некоторое время ввели Ичиго в ступор. Он даже не заметил, как пристально на него смотрит сидящий напротив мужчина.
- Как же ты похож на Масаки, – пробасил рядом чей-то голос.
Куросаки вздрогнул от одного только упоминания о матери и медленно развернулся в сторону того, кто сейчас с ним заговорил. Напротив сидел огромный, возвышающийся над всеми за столом, воин и как-то странно, задумчиво смотрел на него. Уродливый шрам рассекал левую сторону лица от самого лба до подбородка, правый глаз был скрыт за чёрной непроницаемой повязкой. По сравнению с ним, красноволосый казался просто очаровательным ангелом.
Инстинктивно сморгнув, словно стараясь отогнать от себя пугающее видение, Ичиго слегка тряхнул головой. В мыслях сейчас не было ничего, кроме бесконечно повторяющегося имени матери, произнесённого этим жутким чужаком.
- Вы знали мою маму? – Куросаки сейчас даже сам не смог бы узнать собственный голос. Он не сказал, не произнёс, он выдохнул эту фразу осторожно и трепетно, как будто боялся, что она растает в воздухе и никто его не услышит.
- Конечно! – довольно оскалившись, отозвался громила. – И Исшина тоже, мы с ним вообще дружили с самого детства.
Ичиго забыл о голоде, с волнением и тоскливой горечью, поневоле накатывающей от тяжёлых воспоминаний, он слушал короткий рассказ этого внезапно объявившегося друга родителей об их давнем прошлом.
- Ты ведь знаешь, что твой отец родом не из Каракуры? – мужчина чуть наклонился, нависая над столом. – Он переехал сюда гораздо позже, следом за своей возлюбленной – Масаки. Они были замечательной парой, можно сказать, предназначенные друг другу судьбой, – лицо верзилы озарила мягкая тёплая улыбка, так неестественно смотрящаяся на нём. – Вскоре родился ты, Исшин написал мне об этом в письме. Он был безумно счастлив рождению первенца, особенно сына, способного перенять его умения.
Потом, года два спустя, нам удалось встретиться в Таграше, когда твой предок ездил туда с группой торговцев, выбирать качественный металл для вооружения армии этого грязного ублюдка, – взгляд могучего воина на мгновение потемнел, становясь тяжёлым и непроницаемым. – А потом… Потом мы набрались до чёртиков, Исшин опоздал к отправке, и пришлось тайно перевозить его под видом груза на рыболовецком судне, следующем в Каракуру. В итоге он оказался дома раньше, чем прибыли остальные и укрывался до их возвращения, чтобы не вызвать лишних расспросов.
Куросаки не смог сдержать смешок. Да, Исшин был именно таким. Сумасшедшим, взбалмошным, самым лучшим мастером, отцом и просто очень хорошим человеком. Ичиго снова остро ощутил нехватку твёрдого плеча рядом, его поддержки, понимания и… Как же сильно его не хватало!
Мужчина, что представился другом Куросаки-старшего, понимающе кивнул, перегнулся через стол и по-отечески похлопал парня по плечу, глядя на него с сожалением и восхищением одновременно.
- Ты молодец, Ичиго! Продолжил дело своего отца, можно сказать, воплотил в жизнь его мечту! Смотри! Этот меч он выковал для меня, когда был ещё совсем молод, почти как ты!
Над столом, со свистом рассекая воздух, возник меч. Близ сидящие пригнулись, но особо не отреагировали, всем своим видом давая понять, что подобное поведение вояки для них привычно. Длинное тонкое лезвие, промелькнуло у самого носа Куросаки.
- Это подарок, подарок Исшина… – с тёплой грустью в голосе проговорил рыцарь. – Мой верный друг и помощник, который ни разу меня не предал и не подвёл! И я надеюсь, что когда-нибудь, именно ты выкуешь мне новый. Сын своего отца, только ты способен сотворить подобное чудо!
В этот момент входная дверь распахнулась, и в столовую вошли несколько рыцарей. Один из них, самый высокий, с просто невероятными голубыми волосами, подошёл к их столу.
Ичиго уже не особенно удивился столь яркой необычной внешности новоприбывшего. Казалось, в этом самом ордене Свободных душ собрались те, кто мог шокировать простого обывателя только одним своим внешним видом, не говоря уже обо всём остальном.
- Гриммджо, ну наконец-то! – Абараи поднялся навстречу подошедшему мужчине. – Удалось вернуть хоть кого-нибудь из местных жителей?
- Да, мы нашли почти сотню человек у южного грота. Эти ненормальные пытались сопротивляться поначалу, пришлось убеждать, что им ничего не грозит и буквально уговаривать вернуться, – устало отозвался голубоволосый. – Хммм… Смотрю, рыжий герой уже на ногах. Говорил же, ничего с ним не станется, выживет, – небрежно бросил воин и смерил Куросаки тяжёлым, пронзительным взглядом ярких голубых глаз, заставляя мысленно поёжиться и напрячься.
Ичиго был в полном замешательстве. От взгляда этого мужчины по спине пробежали мурашки, его сила ощущалась на расстоянии. Уверенность в голосе и манера держаться не оставляли сомнений в его лидерстве.
Но, судя по тому, что говорил этот человек, они пытались вернуть в город мирных жителей, которые в страхе перед армией завоевателей покинули свои дома. Почему и зачем им это делать, было непонятно.
- Кстати, это один из твоих друзей сообщил, что довольно большая группа гражданских, не сумевшая вовремя покинуть Каракуру, укрылась неподалёку, у подножья южного холма, – пояснил Хисаги. – Здоровый такой, молчит постоянно.
- Чад!
- Да-да, он самый.
- Шухей, подлатай меня по-быстрому, – Гриммджо бесцеремонно прервал их разговор. - Нужно ещё успеть до отправки восстановить северные ограждения и заполнить ров водой. Абараи, в шесть часов сборы, в половине седьмого выдвигаемся.
- Хорошо, пойдём в мою комнату, – отозвался Хисаги, поднимаясь из-за стола. – Беречь себя ты совершенно не умеешь.
Только сейчас, когда Гриммджо снял накидку, Куросаки заметил, что левая рука его перебинтована. Кое-где перевязь пропиталась кровью, окрасившись багряными пятнами.
- Вот же неугомонный! – Ренджи вздохнул и снова сел за стол. – Можно было выйти рано утром. Так нет, нам надо по темноте мотаться, а потом ещё весь день шпарить без привалов до следующей ночи! До Рарзуры в любом случае почти неделя пути.
- Вы покидаете Каракуру? – всё это время внимательно вслушивающийся в разговор Ичиго, решился задать вопрос.
- Не совсем, – Абараи отодвинул от себя тарелку и взялся за кружку с квасом. – Зараки с одиннадцатым и десятым отрядами останется здесь. Наверняка Айзен в скором времени восстановит силы и попытается отвоевать город. Так что, нужно хорошенько подготовиться к его возвращению. А мы с Джаггерджеком, это тот грубый мужлан, которого ты сейчас видел, и своими отрядами отправимся обратно. Нужно собрать дополнительную армию для защиты Каракуры и, возможно, для противостояния ответным ударам Соуске. Этот гад может напасть в любой момент и в совершенно непредсказуемом месте.
- Для этого вы возвращаете жителей в Каракуру?
- Конечно, нужно чтобы город функционировал и ожил как можно быстрее, – подтвердил Ренджи.
- Очень хорошо, что есть возможность наладить работу кузницы, оружия понадобится очень много. Твои друзья как раз сейчас этим занимаются. Оказалось, что ещё пара работников вашего цеха не покинули город и готовы вернуться на свои места.
- Ренджи, – Куросаки решил попытать счастья, это был его реальный шанс найти своих сестёр. – Ты сказал, что вы отправляетесь в Рарзуру…
- Не конкретно в Рарзуру, мы остановимся там, на время, а потом продолжим путь к своим землям, – отозвался Абараи, заинтересованно глядя на взволнованного парня. – А почему ты интересуешься?
- Понимаешь… Мои сёстры отбыли на корабле в Кшерт. Когда вы захватили город, многие жители в страхе его покинули. Я не был с ними, ты и сам знаешь почему, в общем, теперь мне нужно их найти как можно быстрее. Они ведь пропадут без меня и… – Куросаки тяжело вздохнул, опустив голову, а потом поднял глаза, и решительно посмотрел на Абараи. – Возьмите меня с собой. Рарзура не далеко от Кшерта, оттуда я смогу отправится искать Карин и Юзу, – Ичиго на одном дыхании произнёс эту фразу и теперь с содроганием ждал ответа.
- Хммм… Ты, конечно, смелый парень и желание найти сестёр вполне естественно, но пойми, мы отправляемся не на прогулку. В пути может произойти что угодно, вплоть до столкновения с врагами. Дорога длинная и опасная…
- Я всё понимаю! Но оставаться здесь, в безопасности, зная, что самые дорогие мне люди могут оказаться в беде, не могу! Не могу и не стану этого делать. Если не возьмёте с собой, отправлюсь сам. Отыщу сестёр, и мы вместе вернёмся в Каракуру, если, конечно, это окажется возможным.
- Тише-тише! Ишь как разошёлся! Ты же вот только пластом лежал, не в силах пошевелится! - Абараи с улыбкой смотрел на дрожащего от волнения Ичиго, готового несмотря ни на что, ринутся за своими родными.
- Возьми его с собой, Ренджи, – Кенпачи встал из-за стола и принялся поправлять одежду и убирать меч в ножны. – Всё равно уйдёт. Вот только шансов у него тогда будет значительно меньше. А доберётся с вами до Рарзуры, там и впрямь до Кшерта рукой подать, глядишь, и получится девчонок найти.
Ичиго с благодарностью посмотрел на возвышающегося над ними огромного воина и перевёл взгляд на Абараи. Всё-таки, как понял Куросаки, решающее слово именно за ним.
- К тому же, оружейник в пути никогда не помешает, – добавил ещё один веский аргумент Зараки. – Как я понял из рассказанного мне, Ичиго весьма преуспел в деле отца для своих лет. Пока ты был в отключке, я расспросил о тебе твоих друзей и прекрасно понял, что Исшин не зря гордился своим сыном, – Кенпачи положил свою тяжёлую ладонь на плечо Куросаки и ободряюще сжал его. – Я верю, что у тебя всё получится. И не забудь, ты должен выковать мне новый меч, так что не задерживайся там, в чужих землях. Найди сестер, и возвращайтесь в Каракуру. Уж я приложу все силы, чтобы этот город больше не достался ублюдку Айзену.
- Хорошо, пойдёшь с нами, – Абараи подмигнул с волнением ожидающему его ответа парню. – Ну, чего сидишь, как каменный? Быстро ешь, у тебя два часа, чтобы сходить домой и собраться, надеюсь, мародёры не добрались до вашего жилища. Никто ждать тебя не будет, герой, так что поторапливайся! – Ренджи и Кенпачи переглянулись и одновременно улыбнулись, глядя как яростно Ичиго принялся уничтожать еду.