Свитки

- Доброй ночи, Карасу, - поприветствовал его напарник, хотя по его твердому голосу нельзя было предположить, что сегодня будет добрая ночь. Он полностью оправдывал своё имя, подумалось Итачи.
Он всегда появлялся неожиданно, словно призрак посреди ночи. И всегда не вовремя.
- Прости, что поздно, но до меня только что дошел приказ нашего любимого руководства. До того, как будет опубликован первый компромат на всем известный «политический труп», мы должны будем копать под его личное дело и искать поводы, которые могут послужить пищей для скандалов.
- Только мы? – нахмурившись, уточнил Итачи.
- Все три группы, каждый в ареале собственной банды, - проворчал Рей, имея в виду три организованных команды, внедренных в триумвират и выкачивающих информацию прямо из первоисточника. – Так как мы гораздо ближе остальных контактируем с «Акацуки», я хотел проинформировать тебя и обсудить план наших дальнейших действий.
- А как же агенты из «Нэ»?
- Я связывался с ними: говорят, что обстановка в банде сейчас напоминает пороховой погреб перед первой мировой и что безопасно выуживать информацию в таких условиях невозможно.
- Ясно.

- Предлагаю начать копать с самых основ – так будет проще разложить по порядку всю карьеру Данзо, - предложил Рей и, услышав в ответ «ладно», продолжил разговор. - Во всей этой истории много темных углов и серых фигур, но больше всего меня смущает то, что государственный деятель такого масштаба, как Симура Данзо, согласился сотрудничать с едва вставшей на ноги «Акацуки». Три года назад она представляла собой лишь жалкую кучку чрезмерно амбициозных людей, без ломаного гроша в кармане, но желающих отвоевать себе место под луной ночного мегаполиса Токио.
- Сотрудничество с «Акацуки» сулило мало выгоды, но за ней горой возвышалась «Хэби» – неформальный лидер среди преступных банд-одиночек конца двадцатого века.
А у «Хэби» были свои интересы в создании сильного триумвирата, потому что Орочимару при всех его выдающихся способностях никогда не был искусным дипломатом. «Хэби» существовала до него и, приняв на себя руководство, ему было крайне необходимо сохранить не только место организации в преступной иерархии, но и упрочнить собственное лидерство. Он сделал ставку на Пейна, а тот приплел к их команде Данзо.
- Кстати, Орочимару до сих пор не заключил мир с гокудо.
- С якудза, - перевел странное слово Итачи.

Якудза или гокудо – соперничающие между собой преступные кланы, издавна разделившие территорию Японии на сферы влияния. Мелкие кланы жили доходами от организации проституции и игорного бизнеса, а крупные вторгались в сферы сильных мира сего и проводили собственную политику наряду с государством. «Хэби», даже будучи одной из самых сильных и старинных преступных банд, так и не смогла претендовать на это звание, слишком уж «грязными», по мнению якудза, были отношения внутри банды. «Хэби» жила жестокостью, предательством и даже если и существовала преданность лидеру, она никогда не была полной – в любой момент, почуяв слабость вышестоящего, один из членов мог убить другого. Практика устранения слабого распространялась не только на рядовых членов, но и на самого лидера банды. Подобные отношения сильно рознились с господствующим у гокудо патерналистским * покровительством со стороны лидера – отца своих подопечных.
Естественно, что якудза не собирались мириться с присутствием посторонних на своей территории – на протяжении века «Хэби» удавалось улаживать возникающие конфликты малой кровью благодаря искусству дипломатии её лидеров. Орочимару, с присущей ему жаждой хаоса и властвования, не собирался поддерживать политику своих предшественников «сильные не сражаются с сильными» и открыто объявил конфронтацию.
Через несколько месяцев «Хэби» оказалась на грани уничтожения, и именно тогда на арену вышли «Акацуки». Для Орочимару триумвират стал спасением и до сих пор служил щитом, ограждающим его от войны с якудза.

- А у Данзо были связи с гокудо? – уточнил Итачи.
- Даже если и были, то самые незначительные. Гокудо по своим взглядам больше склоняются к правому крылу, а Данзо возглавлял «левых».
- Его политическая карьера началась гораздо раньше создания триумвирата, лет на десять, если мне память не изменяет, - прикрыв глаза и откинувшись на спинку дивана, продолжил вспоминать Итачи. – Он дважды избирался в нижнюю палату парламента, потом просто отказался участвовать в выборах, отдав все силы на укрепление престижа Социалистической партии, через два-три года, надо узнать точнее, он официально был провозглашен её руководителем.
- Это верно, но меня смущает, что это общеизвестная версия становления его политической карьеры, которая разработана, скорее всего, его же промоутерами – красиво, невинно и комар, блядь, носа не подточит, - раздраженно бросил Рей.
- Как отреагировали журналисты на его уход из парламента?
- Вот уже интересный вопрос, потому что, насколько я помню, Симуру Данзо в открытую поддерживало одно издание, которое активно продвигало его кандидатуру через мировую сеть с помощью мини-блога. В конце девяностых это была смелая политика, если брать в расчет то, что основная часть японского электората базировалась на печатных изданиях. Но что самое веселое – политика оказалась более чем успешной. Я нашел первоисточник издания, сейчас собираю все статьи про нашего героя.
- Как соберешь материал, обязательно перешли мне, - попросил Итачи, барабаня пальцами по крышке ноутбука.
- Конечно, - быстро ответил Рей.
- Тогда сейчас нет смысла обсуждать остальное. Как только я ознакомлюсь со статьями, так сразу свяжусь с тобой.

- Погоди, ещё один маленький вопрос, - быстро перебил его напарник. – А потом ты спокойно ляжешь спать, а я спокойно продолжу работать.
- Быстро.
- Наследство Данзо. Они хотят, чтобы его приемный сын свел счеты с жизнью?
- Нет, - сразу же отбросил эту версию Итачи. – Он усыновлен официально, а значит, является единственным первым наследником, других родственников нет.
- Зато есть воз и маленькая тележка кредиторов, политических оппонентов и просто «добрых» завистников, желающих испортить ему репутацию даже после смерти.
- В вопросе наследства грош им цена. Если рассматривать эту ситуацию исключительно с точки зрения закона, то убийство Сая лишено смысла, потому что в случае его устранения только один наследник сможет претендовать на всё богатство.
- Государство?
- А с государством бороться в стократ тяжелее, чем с отдельным физическим лицом.
- Может быть, они устранят Сая, а потом найдут некое подставное лицо – какого-нибудь далекого родственника в десятом колене, который внезапно явит себя миру и станет счастливым обладателем огромного состояния?
- Если бы они хотели сыграть в игру на юридические подставы, то обязательно проконсультировались бы со мной.
- А операцию поручили начать Зецу, - уловил течение его мысли Рей, – а он журналист.
- Скажи мне, чего можно добиться с помощью прессы? – продолжил вслух размышлять Итачи.
- Одобрения, порицания, любви, ненависти – выбирай любую крайность.
- Тогда поставим вопрос по-иному: чего можно добиться с помощью общественного порицания?

- Если этот парнишка не ангел во плоти, в чем я сильно сомневаюсь, то – чего угодно. От психического срыва до наложения рук, потому что ему придется противостоять толпе, бездумной и беспощадной, так как планируемый «Акацуки» скандал будет обращен к той части населения, которая привыкла жить сплетнями, питаться желтой прессой и черным пиаром.
- И мы опять возвращаемся к самоубийству, - подвел итог их размышлениям Итачи, раздраженно смахнув упавшую на глаза прядь волос.
- Чем тебя не устраивает эта версия?
- Она бессмысленна! Если «Акацуки» планируют кого-то убить – они убивают, без планов и без посредников. Ты не хуже меня знаешь, сколько существует способов, чтобы замаскировать насильную смерть под естественную.
- Как насчет того, чтобы прикрыть тылы и замести следы?
- Убийство или самоубийство, не важно, оно привлечет к себе слишком много внимания со стороны прокуратуры и полиции. Зачем им такая суматоха?
- Ты думаешь, что...
- Слишком сложная операция даже для одного крупного наследства, - он и не заметил, как повторил эти слова вслух. Несколько дней назад он сказал то же самое Мадаре. Интуиция подсказывала Итачи, что в этой брошенной фразе заключено гораздо больше смысла, чем казалось на первый взгляд.

«Чувствуешь это? Пейн намечает что-то серьезное. Этот его... «S.I.R.» очень плохим запахом отдает»

- Карасу?
- Извини, мне надо подумать, - он откинул голову на спинку дивана, прикрыв глаза.
- Если что-то надумаешь, то... я подожду до завтра, а пока разберусь со статьями.
- Спасибо.
- Это тебе спасибо. И ложись уже спать, - заботливым тоном посоветовал Рей, как будто бы не по его инициативе произошел весь двадцатиминутный разговор.
Искривив губы в улыбке, Итачи положил ноутбук с телефоном на пол и поудобнее улегся на диване. Глаза закрылись сами собой, а мысли уступили место беспокойным сновидениям.
Он сразу же уснул.



Со вздохом Рей отбросил мобильник на стол и окинул взглядом экран монитора, анализируя разговор с напарником и одновременно размышляя над собственными догадками.
Все обнаруженные им статьи были опубликованы на нейтральной территории – их первоисточником служил сайт, на котором располагался вышеупомянутый в разговоре блог и который служил инструментом для продвижения в политике кандидатуры Симуры Данзо.
Никакое издание, как бы хорошо оно не было, не могло конкурировать с возможностями сетевых ресурсов, которые позволяли статьям выходить за рамки бумаги и дотягиваться до самых дальних уголков Японии.
Рей отодвинул стул и прошелся по маленькому кабинету, разминая затекшие мышцы. Он думал, что обсуждение этого вопроса с Карасу даст хоть какую-нибудь наводку, подсказку, мысль – да всё, что угодно, черт побери!
Конечная цель ускользала от их внимания. Конечно, такой лакомый кусочек, как скандальные подробности жизни недавно убитого лидера социал-демократов, не может не привлечь внимания хищников информационной индустрии, которые, сами того не подозревая, станут частью преступного плана.
Рей остановился и присел на краешек стола, не зная, куда деть себя в этом тесном, как камера заключенного, кабинете.
Пока они не выяснят мотив, то будут только небо решетить дырами.
- Всё в порядке? – женский голос ножом разрезал тишину кабинета.
Он подпрыгнул на месте, застигнутый врасплох появлением нежданной гостьи. Удивленно развернулся на сто восемьдесят градусов и окинул взглядом стоящую в проеме распахнутой настежь двери молодую женщину.
- Ки?
Она вошла внутрь, мимоходом положив электронный планшет на второй, пустующий стол, провела взглядом по ничем не примечательному кабинету – она великодушно дала ему возможность собраться с мыслями, что, стоит заметить, за три года их совместной работы случалось не так уж и часто.
Черные густые волосы, в творческом беспорядке раскинувшиеся по плечам, придавали ей несерьезный, даже мальчишеский вид. Но яркие зоркие глаза со странными красными точками по ободку радужной оболочки выдавали её истинный возраст, противопоставляя внешней молодости жизненную зрелость. Когда она злилась, необычные точки расширялись, создавая иллюзию, будто зрачок окрашивается красным оттенком.
Ки была красивой женщиной.

- Всё в порядке? – посчитав, что минутного перерыва вполне достаточно, чтобы «восстановить лицо», она повторила свой вопрос, на этот раз – с улыбкой.
Рей не смог сдержать усмешки: её врожденный талант обманывать глаза собеседника был поистине уникальным.
- Да, сижу вот и ломаю голову над мотивом операции «S.I.R.», - беспечно бросил он.
На лице женщины не дрогнул ни один мускул, но сощуренные глаза лучше любых слов и движений передали её ответ – ври, но не завирайся.
- Ты устал, - голосом, не терпящим возражений, сказала Ки.
- Мы оба устали.
Зрачок чуть расширился, потревожив покой красных точек – она была встревожена. В его голосе звучала обреченность. Даже в этом месте, окруженном со всех сторон землей, а сверху прикрытым, словно колпаком, Министерством обороны Японии, он не чувствовал спокойствия.
Наверху стояла глубокая ночь, но шумы Синдзюку – одного из самых популярных у молодежи районов Токио, не умолкали – они проникали даже сквозь бетон и гранит, находя себе проход в самых маленьких трещинах стен.
- Когда три года назад мы стали копать под «Акацуки» в поисках безопасного способа ликвидации угрозы семье Учиха, то даже и не предполагали, куда приведет нас наше упорство. Ты не понаслышке знаком с тонкостями юриспруденции и должен понимать, что это уголовное дело скоро выйдет на уровень государственного масштаба. Мы попали в самый центр паутины преступного мира. Пока что нам успешно удавалось скрывать своё присутствие, но если нас обнаружат... начнется война.

- А может оно и к лучшему? – с раздражением прорычал Рей. – Надоело прятаться, надоело плясать под их оркестр, надоело смотреть, как одно за другим сдают в архив нераскрытые уголовные дела, когда я знаю, кто совершает эти преступления!
Ки спокойно дождалась, пока его ярость выйдет наружу, как гной, оставив лишь открытую, но чистую рану.
- В хорошей стратегии скрывается половина победы. Если ты нанесешь удар сейчас, - она подошла ближе и внезапно больно ткнула острым ноготком ему в грудь, - чего ты добьешься?
- Все лидеры банды будут арестованы. У нас достаточно доказательств на каждого из них, чтобы любой суд посадил их на электрический стул.
- Ты их уничтожишь, - согласилась Ки, усиливая нажим пальцем, словно этим движением хотела также вдавить немного ума в его голову и заставить понять, насколько он ошибается, – но это не будет мудрым решением.
Он молчал, тяжело дыша.
- Мы порвем центр паутины и поймаем паука, но его творение сохранится. Мелкие твари разбегутся по углам и будут дальше плести свой узор – организация будет жить, и рано или поздно она вновь заявит о себе.
- Но...
- В тебе говорит месть, мой дорогой, – она убрала руку, но наклонилась к нему всем корпусом. Со стороны это движение могло обмануть показной интимностью, но Ки даже в таком положении четко держала разделявшую их невидимую границу. Она прошептала: – А она ещё никого не доводила до добра.
- Ты не видела того, что видел я, – возразил Рей, отворачиваясь от пытливого взгляда красно-карих глаз.
- Может быть, – она отстранилась, отошла к стоящему напротив столу, где оставила свой планшет. – Я бы покривила душой, если бы сказала, что понимаю вас. Я не знаю, что значит быть в гуще врагов, – она вновь окинула взглядом полутемный кабинет, собираясь с мыслями. – Моя роль в этом плане не так значительна как ваша, но она не менее важна для нашей общей цели.
Вы – игроки, я – наблюдатель, поэтому я иногда вижу больше, чем вы. Поэтому, прошу тебя, Рей, как бы это не было сложно, прояви терпение.

- Да я просто образец терпимости, - миролюбиво проворчал Рей. На его губах заиграла привычная улыбка, хотя за внешним развязным спокойствием продолжала бушевать яростная буря.
- Иногда мой муж пытается мне рассказать, объяснить, что значит быть специалистом по внедрению. Но слушать рассказ, ужасаясь трагедиям и радуясь победам – одно, а прочувствовать все эти победы и трагедии на свой шкуре... брр, - она быстро замотала головой, отчего густые волосы разметались по плечам.
- Совершенно другое, - эхом отозвался Рей, сдвинув брови. – Если я правильно понимаю ту логику, которой будет следовать «S.I.R.», то до компрометирующей публикации пока ожидается организационное затишье, значит, мы сможем связаться с агентами «Хэби» и узнать, как на всё это отреагировал Орочимару. Честное слово, иногда у меня складывается такое впечатление, что «Акацуки» и «Хэби» не вцепились друг другу глотки только потому, что это будет неполиткорректно по отношению к лидерам, которые долго и упорно строили преступный триумвират.
- У них разный менталитет, - пожала плечами Ки. – «Акацуки» – молодая банда, со свободными взглядами на иерархию и правила преступного мира, а «Хэби» была образована в те далекие времена, когда ещё не отгремела революция Мэйдзи *. Они верны старинным обычаям и до сих предпочитают искусство кэндзюцу западному огнестрельному оружию.

- Знаешь, чтобы старомодный кунай обогнал в полете мою пулю, это надо сильно постараться, - пренебрежительно фыркнул Рей.
- Ты только убедись, что он до тебя всё-таки не долетит, иначе эффект будет примерно тот же, что от летящего в лоб утюга – смерть наступит в считанные мгновения, даже жизнь свою вспомнить не успеешь, - хоть в словах и сквозила ирония, глаза женщины отражали её волнение и настороженность. – А если ты совершишь ошибку и допустишь, чтобы адепт кэндзюцу оказался от тебя на расстоянии вытянутой руки, то рискуешь составить конкуренцию одному небезызвестному герою западноевропейской классики *.
- Не хочу даже думать, о ком ты говоришь, но результат примерно представляю, - Рей непроизвольно дотронулся до шеи.
- Пули могут и выиграть у холодного оружия, но без головы стрелять сложно, согласись?
С таким аргументом сложно было не согласиться.
- У меня с обеда осталось кое-что вкусное. Я сейчас принесу чай, – она тихо встала и вышла из кабинета, оставив после себя лишь легкий аромат духов, словно и не было разговора об отрубленных частях тела.
Рей опустился на стул, устало вытянув ноги и бормоча себе под нос нехитрые ругательства, задумчиво смерил взглядом экран. Компьютер, устав ждать своего хозяина, спрятал картинку под темную завесу.
Два имени... Три года назад он получил второе имя. Одно из значений несложного иероглифа звучало как «призрак». Словно бы в насмешку, оно стало отражением его второй жизни.
Это была ещё одна дань игре со смертью – они работали в рамках государственной организации, но вне закона. Это давало им неограниченные полномочия действий при расследовании, но не гарантировало никакой защиты в случае провала. Специализированный отдел УРОБ * – юридически несуществующий, о котором знали все – от рядового чиновника до самого императора. И добрая половина считали его очередной красивой «легендой», предназначенной для обсуждения в светских кругах и шутливого запугивания политических оппонентов.
Рей криво улыбнулся своему отражению. Отражение Учихи Шисуи улыбнулось ему в ответ.



Он вновь оказался в своем кабинете. Утреннее солнце ярко освещало помещение, но его свет был светло-серого оттенка.
Он слышал звуки просыпающегося города за окном, он вдыхал воздух, пропитавшийся запахом одеколона, пота и крови, он видел сцену разыгравшейся ночью трагедии.
«Это всего лишь сон», - беззвучно шевельнулись его губы.
Итачи медленно опустил глаза себе под ноги, уже зная, что он увидит.
Его тело лежало на полу, и только слабое дыхание говорило о том, что он ещё жив.
Его двойник лежал на боку, повернувшись к нему спиной. Волосы разметались по паркету в беспорядке, слипшись от крови на затылке и по вискам. Удар по челюсти был сильным, а последующий за ним удар о стену – ещё сильнее. Из него дух вышибло, а его противнику позволило перехватить инициативу в поединке.
В поединке, в котором он потерпел поражение.
Длинный осенний плащ был откинут в сторону, открывая взору следы побоев и разорванную в порыве ярости одежду.
До самых мельчащих подробностей он помнил все следы на теле – от царапин до кровоподтеков на оголенных бедрах.
Шею подобно тугому ожерелью украшали красные пятна, через несколько дней они исчезнут, превратившись в синяки, а судмедэксперт зафиксирует легкую степень асфиксии * с незначительными повреждениями хрящей гортани.
Он знал, что увидит потом – сидящего на коленях Шисуи, в панике сжимающего его запястье. Его губы резко двигались, срываясь с криков ругательств на шепот молитв, однако, его никто не услышал.
Рядом валялся сотовый телефон – последними номерами в меню вызовов стояли полиция и скорая помощь.



Итачи резко открыл глаза, и серый свет кабинета сменился благодатной темнотой гостиной. Сердце билось в груди, словно взбесившийся от ужаса зверь в клетке, сжавшиеся в кулаки ладони вспотели. Некоторое время он рассматривал бежевый потолок, успокаиваясь и вновь заковывая сорвавшиеся с цепи эмоции.
Даже проснувшись, он чувствовал, как сон затягивает обратно, а предательская память до самых мелких деталей воспроизводит события серого утра.
Аккуратно потянулся, чтобы не повредить затекшие мышцы, поднялся с дивана и пошел на кухню, осторожно огибая в темноте раннего утра предметы мебели.
По привычке взглянул на часы – без десяти семь. Казалось, ничего не изменилось, и эта ночь осталась такой же, как и все остальные – те из них, которые были наполнены кошмарами. Он перестал обращать на них внимание, но с каждым разом, с каждым новым сном в нем росла злость – яркая, темная, раздражающая. Она зарождалась где-то глубоко внутри грудной клетки и распространялась по всему телу, словно наркотик, рождая желание отмщения.
Она руководила пальцами, которые слишком сильно сжимали в своих объятиях ручку кухонного шкафа. Она возобладала над телом, натянутым, словно тетива старого лука. Она проникала даже в глазные нервы, обостряя зрение сквозь сонную дымку.
На столе завибрировал мобильный телефон – семь часов. Пора будить Саске.

Примечания по тексту:

* Патернализм – покровительство, опека и руководящая роль старшего по отношению к младшим, подопечным; а также подчинение, уважение и благодарность младших по отношению к старшим;
* Революция Мэйдзи (1866-1869) – череда событий, в основе которых лежит реформирование политической и социальной структуры государства, послужившее одной из причин разгоревшейся гражданской войны между приверженцами «старой, традиционной» Японии и реформаторов во главе с императором Мэйдзи.
* УРОБ (Управление расследований общественной безопасности при Министерстве юстиции Японии) – организация, занимающаяся вопросами информационно-разведывательной деятельности, направленной на обеспечение национальной безопасности и борьбой с преступностью. Для примитивного сравнения – ФСБ (Россия) и ФБР (США).
* Ки говорит о герое романа Майна Рида «Всадник без головы» – по-моему, дальнейшие комментарии излишни.
* Асфиксия – удушье, кислородное голодание.

Продолжение следует...